Теория Фокса (СИ)

Внимание! Впереди опасная зона. Следующие сто километров проходят в зоне прилива. Движение возможно только при низкой воде. Мы заботимся о вашей безопасности. Но напоминаем, что ваша жизнь это в первую очередь ваша собственная ответственность.

Я сверился с часами. До начала прилива оставалось почти полчаса, и я бросил машину вперед, по ребристой поверхности песка, отполированной волнами и ветром. Справа бурлила вода, а слева исполинами нависали скалы, время от времени уступающие место дюнам. Уворачиваясь от плоских валунов и пересекая в брод мелкие промоины, я старался не сбавлять скорость. К тому моменту, когда пенящийся поток развернулся и начал наступать на сушу, опасный участок остался позади.

Вдруг дорогу пересек родник, бьющий прямо из оранжево-красного холма, слоеного как торт Наполеон.

Остановившись, я зачерпнул пригоршней воду. Она была пресной, пожалуй даже чуть сладкой. Рядом с родником, в овраге, нашел прибежище карликовый эвкалипт — скорее куст, чем дерево. Бесчисленные шторма отполировали ветви, придав ему форму капли. Загнав машину в его тень, я изможденно рухнул прямо на песок.

Одиночество было осязаемо, его можно было пощупать руками. Оно звенело в ушах. У отмели невдалеке шумел прибой, густой как сметана. Волны обрушивались одна за одной, заставляя песок вокруг еле заметно трепетать. Где-то позади, в зарослях оврага попугаи неспешно вели беседу о чем-то своём. Двигатель потрескивал, отдавая своё тепло вечернему воздуху. По телу растеклось то, почти забытое чувство, когда больше не надо прятаться и бежать. Чувство дома.

Я открыл глаза и увидел звезды. Они светили ярко, отбрасывая тень. Через все небо, словно разрывая его на две половины, нависал Млечный Путь.

Сколько же я проспал?

Я всё лежал и лежал, не в силах оторвать взгляд от неба.

Как же… Как же невероятно красиво…

Вот из воды яркой точкой показалась Венера, предвещающая скорый восход. В отличие от бесчисленных звезд, она не мерцала, а светила ровно, уверенная в своей красоте. Теплый ветер с океана шумел в ветвях.

Стало ясно, разница во времени заснуть не даст и я, закрепив на лодыжке потертый трос доски, направился к берегу. Вода, теплее, чем ночной воздух, поглотила меня без остатка.

* * *

Они пришли перед самым рассветом, когда светлая полоса уже начала прорисоваться на востоке. Сначала один всполох за южными холмами, затем другой. Искрящаяся точкавозникла и стала приближаться зигзагами, как муравей в поиске жертвы. Вертолет с прожектором что-то выискивал. И было ясно, что.

Бежать, прятаться было поздно. Да и куда? Пойманный между волн, с доской, я мог лишь наблюдать за происходящим. Прожектор выхватил машину и номерные знаки предательски блеснули в темноте. Пилот сразу же сделал резкий круг и посадил вертолет рядом с выбеленным, будто сделанным из кости какого-то древнего животного, поваленным стволом дерева.

Свет погас, и в предрассветной серости я разглядел двоих — пилота и пассажира. Оба японцы, что могло означать лишь одно — золото.

Нельсон продал меня.

Я лег на доску и позволил волне потащить меня к берегу.

Пассажир был странен. Как будто при создании кто-то игрался с настройками и забыл вернуть их назад. Все в нем было непропорциональным. Коренастый, с необычно широким телом, но короткими руками, он сутулился. Волосы были тронуты сединой, но за каждым движением скрывалась мощь. Широкий и высокий лоб был настолько же несуразен, как и всё его тело.

Он приветливо кивнул, когда я ещё выходил из воды, приглашая присоединиться к нему, удобно расположившемуся на стволе. Он улыбался легко и непринужденно, как если бы мы были старыми приятелями.

— Великолепное, великолепное место! Прекрасный выбор. Не знал, что такие места ещё существуют, — Его глаза рыскали по моему лицу, пытаясь разгадать какую-то загадку.

Японец с идеальным британским акцентом — не каждый день такого встретишь.

Даже в предрассветном сумраке его кожа отливала бумажно-белым. Она казалась даже белее, чем выцветший ствол, на котором он сидел. Цвет кожи человека, проведшего жизнь вдали от солнца. Две впадинки на носу намекали на очки.

Я вскарабкался по скользкому дереву и уселся рядом с ним, кутаясь в полотенце. От него не исходило угрозы.

Его лицо было расслаблено, без каких-либо следов напряжения. Я чувствовал, что он сидел передо мной безо всякой защиты, маски, не пряча эмоции, как это принято в Японии. Как будто он хотел быть естественным. Пластиковые часы на запястье, спартанская рубашка и хлопковые штаны выдавали человека, пытающегося не привлекать внимания.