Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции

В первые годы своего режима Советы и не думали скрывать своего отвращения к народному правительству и гражданским свободам, и открыто превозносили свои диктаторские методы. Но в конце тридцатых годов они осознали, что их незамаскированная программа антисвободы непопулярна в Западной Европе и Северной Америке. Когда испугались перевооружения Германии, то захотели установить дружественные отношения с Западом и внезапно изменили свое отношение к терминам (но не идеям) -- демократия, конституционное правительство и гражданские свободы. Они провозгласили лозунг "народный фронт" и заключили союз с соперничающими социалистическими фракциями, которых до этого клеймили как социал-предателей. Россия получила конституцию, которую подобострастные писаки во всем мире восхваляли как самый совершенный документ в истории, несмотря на то, что она основывалась на принципе однопартийности, отрицании гражданских свобод. С тех пор самые варварские и деспотичные правительства стали называть себя "народными демократиями".

История XIX и XX вв. опровергла предсказания и надежды философов эпохи Просвещения. Народы не пошли по дороге свободы, конституционного правительства, гражданских прав, свободной торговли, мира и доброй воли в отношениях между странами. Наоборот, сформировалась тенденция к тоталитаризму и социализму. И более того, есть люди, которые утверждают, что эта тенденция является конечной фазой истории и что она никогда не уступит дорогу никакой другой тенденции.

2. Возникновение идеологии равенства богатства и доходов

С незапамятных времен жизненная философия простого человека без лишних вопросов принимала факт сословных различий и необходимость подчинения тем, кто обладает властью. Первейшей необходимостью для человека является защита от враждебных нападений со стороны других людей и групп людей. Только находясь в безопасности от нападений врагов, он может собирать пищу, строить дом, заводить семью, короче, выживать. Среди всех благ жизнь стоит на первом месте, и никакая цена за ее сохранение не казалась высокой для людей, изнуренных хищническими набегами. Остаться живым в качестве раба, полагали они, все же лучше, чем быть убитым. Иметь доброжелательного хозяина было счастьем, но и жестокий господин был предпочтительнее отсутствия какой бы то ни было защиты. Люди рождаются неравными. Одни рождаются сильными и сообразительными, другие -- слабыми и неуклюжими. У последних нет иного выбора, кроме как сдаться и связать свою судьбу с судьбой могущественного сюзерена. Бог, говорили священники, так устроил этот мир.

Эта идеология вызвала к жизни социальную организацию, которую Фергюсон, Сен-Симон и Герберт Спенсер называли военной, а современные американские авторы называют феодальной. Ее престиж начал сходить на нет, когда воины, сражавшиеся за своего полководца, начали осознавать, что сохранение власти их вождя зависит от их собственной храбрости и, уверившись в своих силах благодаря этому прозрению, стали требовать участия в управлении государством. Конфликты, возникавшие в результате этих претензий со стороны аристократов, породили идеи, которые поставили под сомнение и в конечном итоге разрушили доктрину общественной необходимости сословных и кастовых различий. Почему, спрашивали мещане, дворянство пользуется привилегиями и правами, в которых нам отказано? Разве наша страна процветает не благодаря нашему труду? Разве государственные дела касаются только короля и баронов, а не огромного большинства народа? Мы платим налоги, наши сыновья проливают кровь на полях сражений, а мы не имеем голоса в советах, где короли и представители аристократии решают нашу судьбу.