Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции

Либеральным философам XVIII и начала XIX вв. не приходило в голову, что может возникнуть новая идеология, которая решительно отвергнет все принципы свободы и индивидуализма и провозгласит полное подчинение индивида опеке отеческой власти самой желательной целью политической деятельности, самой благородной целью истории и конечной целью всех планов, которые имел в виду Бог, когда создавал человека. Не только Юм, Кондорсе и Бентам, но даже Гегель и Джон Стюарт Милль отказались бы поверить, если бы кто-либо из их современников предсказал, что в XX в. большинство писателей и учёных Франции и англосаксонских стран будут преисполнены энтузиазмом по отношению к системе, затмившей все тирании прошлого безжалостностью преследований инакомыслящих и попытками лишить индивида возможности самостоятельной деятельности. Они посчитали бы сумасшедшим того, кто сказал бы им, что упразднение свободы, всех гражданских прав и правительства, основывающегося на согласии управляемых, будет называться освобождением. Тем не менее всё это случилось.

Историк может понять и дать тимологическое объяснение этому радикальному и внезапному изменению в идеологии. Но такая интерпретация никоим образом не опровергает анализ и критику философами и экономистами ложных доктрин, породивших это движение.

Краеугольным камнем западной цивилизации является обеспечиваемая индивиду область самостоятельных действий. Попытки обуздать инициативу индивида всегда были, но власть преследователей и инквизиторов не была абсолютной. Она не смогла помешать появлению древнегреческой философии и её древнеримского продолжения или развитию современной науки и философии. Движимые своим врождённым гением, пионеры завершают своё дело, невзирая на враждебность и противодействие. Новатор не должен был ждать приглашения или приказа от кого-либо. Он мог идти вперёд по собственной воле и бросать вызов традиционным учениям. В области идей на Западе в общем и целом всегда существовала свобода.

Затем пришло освобождение индивида в сфере экономической деятельности, явившееся достижением новой отрасли философии – экономической науки. Предприимчивому человеку, знавшему, как сделать людей богатыми при помощи усовершенствования методов производства, были развязаны руки. Благодаря капиталистическому принципу массового производства для удовлетворения потребностей масс блага посыпались на простого человека как из рога изобилия.

Чтобы по заслугам оценить западную идею свободы, мы должны сравнить Запад с условиями, существующими в тех частях мира, где никогда не понимали смысл идеи свободы.

Некоторые народы Востока разработали философию и науку задолго до того, как предки представителей современной Западной цивилизации вырвались из первобытного варварства. Существуют веские причины предполагать, что древнегреческая астрономия и математика получили первоначальный импульс от знакомства с тем, что было сделано на Востоке. Когда позднее арабы овладели знаниями тех народов, которые они завоевали, в Персии, Месопотамии и Испании начался расцвет мусульманской культуры. Вплоть до XIII в. знания арабов были не хуже, чем достижения Запада того времени. Но затем религиозная ортодоксия навязала непоколебимый традиционализм и положила конец всякой интеллектуальной активности и независимому мышлению в мусульманских странах, как прежде это произошло в Китае, Индии и в сфере действия Восточного Христианства. С другой стороны, силы ортодоксии и преследование инакомыслящих не смогли заставить замолчать голоса западной науки и философии, ибо дух свободы и индивидуализма на Западе был уже достаточно силён, чтобы пережить все преследования. С XIII в. все интеллектуальные, политические и экономические новшества рождались на Западе. До тех пор пока несколько десятилетий назад Восток не был обогащён контактами с Западом, история, ведущая летопись великих имён в философии, науке, литературе, технологии, управлении государством и коммерцией, едва ли могла назвать кого-либо из уроженцев Востока. До тех пор, пока западные идеи не начали проникать на Восток, там царил застой и жёсткий консерватизм. Самих жителей Востока не коробило рабство, крепостное право, наличие каст неприкасаемых, традиции, наподобие обычая сати [59], уродование ног девочек, варварские наказания, массовая нищета, невежество, предрассудки и пренебрежение гигиеной. Будучи не в силах понять значение свободы и индивидуализма, сегодня они приходят в восторг от программы коллективизма.

Несмотря на то, что все эти факты хорошо известны, сегодня миллионы людей с энтузиазмом поддерживают политику, направленную на замену автономного планирования своих действий каждым индивидом планированием со стороны власти. Они жаждут рабства.