Теория и история

Специфическим принципом логики Гегеля является диалектический метод. Мышление движется трехчастным путём. От тезиса к антитезису, т.е. к отрицанию тезиса, а от антитезиса к синтезу, т.е. к отрицанию отрицания Тот же самый тройственный принцип проявляется и в реальном становлении. Ибо единственной реальной вещью во Вселенной является Geist (разум или дух). Материальные вещи не обладают для себя бытием. Субстанция материи находится вне её, дух есть у себя бытие. То, что называется действительностью – помимо разума и божественного действия – в свете этой философии есть нечто гнилое или косное (ein Faules), которое может казаться, но не является в себе действительным <см.: Гегель Г. Философия истории. – СПб.: Наука, 1993. С. 70–73, 87>.

Между гегелевским идеализмом и любой разновидностью материализма невозможен никакой компромисс. Пленённые престижем гегельянства в Германии 1840-х гг., Маркс и Энгельс опасались слишком радикально отклоняться от единственной философской системы, с которой были знакомы их сограждане. Они не были достаточно отважными, чтобы полностью отвергнуть гегельянство, как это было сделано несколькими годами позже, даже в Пруссии. Они предпочли предстать в роли продолжателей и реформаторов Гегеля, а не в роли иконоборцев-раскольников. Они хвастались тем, что трансформировали и улучшили гегелевскую диалектику, вывернули её наизнанку, или вернее перевернули её с головы на ноги <Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 301–303>. Они не понимали, что бессмысленно отрывать диалектику от её идеалистической основы и пересаживать в систему, называемую материалистической и эмпирической. Гегель был последователен, предполагая, что логический процесс точно отражается в процессах, происходящих в том, что обычно называется реальностью. Он не противоречит себе, применяя логическое априори к интерпретации Вселенной. Но совсем иное дело доктрина, основанная на наивном реализме, материализме и эмпиризме. Такой доктрине не будет никакой пользы от схемы интерпретации, которая выведена не из опыта, а из априорного рассуждения. Энгельс заявил, что диалектика является наукой об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления; два ряда законов, которые по сути дела тождественны, а по своему выражению различны лишь постольку, поскольку человеческая голова может применять их сознательно, между тем, как в природе, – а до сих пор большей частью в человеческой истории – они прокладывают себе путь бессознательно, в форме внешней необходимости среди бесконечного ряда кажущихся случайностей <там же. С. 302>. Он сам, говорит Энгельс, никогда не имел никаких сомнений в этом отношении. Его интенсивные занятия математикой и естественными науками, которым он посвятил, по его признанию, восемь лет, были, как он заявляет, стимулированы желанием детально проверить обоснованность законов диалектики на конкретных примерах <Энгельс Ф. Анти-Дюринг// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 10–11>. Эти штудии привели Энгельса к поразительным открытиям. Так, он обнаружил, что «вся геология представляет собой ряд отрицаний отрицаний». Бабочки «появляются на свет из яичка путём отрицания его ... и вновь отрицаются, т.е. умирают», и т.д. Нормальный жизненный путь ячменя выглядит следующим образом: «Ячменное зерно . .. отрицается и вытесняется растением, отрицанием зёрна. Оно растёт ... оплодотворяется и наконец производит вновь ячменные зёрна, а как только последние созревают, стебель отмирает, подвергаясь в свою очередь отрицанию. Как результат этого отрицания отрицания мы здесь имеем снова ячменное зерно, но не просто одно зерно, а в десять, двадцать, тридцать раз большее количество зёрен» <там же. С. 139–140>.