Теория и история

Панфизикализм учит, что процедуры физики являются единственно научным методом всех отраслей науки. Он отрицает наличие существенных различий между естественными науками и науками о человеческой деятельности. Это отрицание лежит в основе лозунга панфизикалистов о «единой науке». Чувственный опыт, сообщающий человеку информацию о физических явлениях, также обеспечивает ему информацию о поведении окружающих его людей. Изучение способов, которым другие люди реагируют на различные раздражители, в сущности не отличается от изучения способов реакции других объектов. Язык физики является универсальным языком всех без исключения отраслей знания. Всё, что нельзя выразить на языке физики, является метафизической бессмыслицей. Вера, что роль человека во Вселенной отличается от роли других объектов, – проявление высокомерной претенциозности человека. В глазах учёного все предметы равны. Все разговоры о сознательности, волеизъявлении и преследования целей бессодержательны. Человек суть просто один из элементов Космоса. Прикладная наука социальной физики, социальная инженерия сможет обращаться с человеком точно так же, как технология обращается с медью и водородом.

Панфизикалист может признать только одно существенное различие между человеком и объектами физики. Камни и атомы не размышляют ни о своей собственной природе, свойствах и поведении, ни о природе, свойствах и поведении человека. Они не являются инженерами ни себя, ни человека. Человек отличается от них по меньшей мере настолько, насколько он является физиком и инженером. Трудно понять, как можно изучать деятельность инженера, не отдавая себе отчёта в том, что он выбирает между различными возможными линиями поведения и стремится достичь определённых целей. Почему он строит мост, а не паром? Почему он строит один мост грузоподъёмностью десять тонн, а другой – грузоподъёмностью двадцать тонн? Почему он стремится строить мосты так, чтобы они в один прекрасный день не рухнули? Или может быть это случайность, что мосты не рушатся? Если из трактовки человеческой деятельности исключить понятие сознательного преследования определённых целей, то его необходимо заменить (действительно метафизической) идеей, что некая сверхчеловеческая сила ведёт людей, независимо от их воли, к предопределённой цели: что мостостроителем движет предопределённый план Духа (Geist) или материальных производительных сил, который смертный человек вынужден выполнять.

Заявление о том, что человек реагирует на раздражители и приспосабливается к условиям внешней среды, не является удовлетворительным ответом. На раздражение, предлагаемое Ла-Маншем, одни люди реагируют тем, что остаются дома; другие пересекают его на гребных шлюпках, парусниках, пароходах, а в наше время – просто вплавь. Одни перелетают через него на самолётах; другие разрабатывают проекты прокладки под ним туннеля. Бесполезно приписывать различие реакций различиям сопутствующих обстоятельств, таких, как технологическое знание и предложение труда и капитальных благ. Эти обстоятельства также имеют человеческое происхождение и могут быть объяснены только при помощи телеологических методов.

Подход бихевиоризма в некоторых отношениях отличается от подхода панфизикализма, но напоминает последний безнадёжными попытками изучать человеческую деятельность без обращения к сознательности и преследованию целей. В основе его рассуждений лежит понятие «приспособление». Подобно всем остальным существам, человек приспосабливается к условиям среды. Но бихевиоризм не может объяснить, почему разные люди по-разному приспосабливаются к одним и тем же условиям. Почему одни люди спасаются бегством, когда на них нападают, а другие сопротивляются? Почему народы Западной Европы приспособились к редкости всего того, от чего зависит человеческое благополучие, совершенно иначе, чем народы Востока?