Теория и практика детского психоанализа

Возьмем, например, депрессивного, меланхоличного пациента. В действительности аналитическая терапия и техника не предназначены для таких случаев. Но там, где такое лечение предпринимается, необходим подготовительный этап, в течение которого мы пробуждаем в пациенте интерес и мужество, необходимое для аналитической работы, ободряя его и вникая в его личные потребности. Приведем еще один пример. Как вам известно, правила психоаналитической техники предостерегают нас от того, чтобы приступать слишком рано к толкованию сновидений и не посвящать таким образом пациента в его внутренние процессы, которые еще непонятны ему и которые могут вызвать у него только протест. Однако, если мы имеем дело с умным, образованным, скептически настроенным больным, страдающим неврозом навязчивости, то нам даже бывает приятно преподнести ему сразу же в начале лечения особенно красивое и убедительное толкование сновидения. Этим мы его заинтересовываем, удовлетворяем его высокие интеллектуальные запросы и, в сущности, делаем то же самое, что и работающий с детьми аналитик, демонстрирующий маленькому мальчику, что он умеет показывать с помощью бечевки более интересные фокусы, нежели сам ребенок. Точно так же существует аналогия в том, что, имея: дело с капризным и запущенным ребенком, мы становимся на его сторону и выражаем готовность помочь ему в борьбе с окружающим миром. Мы показываем также и взрослому невротику, что хотим помочь ему и поддержать его, и при всех семейных конфликтах мы всегда принимаем его сторону. Следовательно, и в данном случае мы становимся интересными и полезными для него людьми. Вопрос о влиянии сильной личности и авторитета тоже играет здесь важную роль. Наблюдение показывает, что на первых этапах анализа опытному и пользующемуся всеобщим уважением аналитику гораздо легче удержать своих пациентов и предотвратить их «бегство», чем молодому начинающему аналитику. Первому не приходится испытывать на себе во время первых сеансов стольких проявлений «отрицательного переноса», проявлений ненависти и недоверия, как последнему. Мы объясняем себе это различие неопытностью молодого аналитика, недостатком такта в обращении с пациентом, его поспешностью или слишком большой осторожностью в толкованиях. Однако я полагаю, что в данном случае следовало бы принять во внимание исключительно внешний фактор, связанный с авторитетом. Пациент спрашивает себя и не без основания: что это за человек, который претендует на то, чтобы стать таким огромным авторитетом? Дает ли ему право на это его положение в обществе или отношение к нему других людей? Мы не должны трактовать это однозначно как оживление старых импульсов ненависти; в данном случае мы имеем дело скорее с проявлением здорового, критического ума, дающего знать о себе перед тем, как пациент попадает в ситуацию аналитического переноса. При такой оценке положения вещей аналитик, пользующийся известностью и уважением, имеет те же преимущества, что и работающий с детьми аналитик, который сильнее и старше, чем его маленький пациент, и который становится сильной личностью, исключая всякие сомнения, если ребенок чувствует, что его родители ставят авторитет аналитика выше своего.

Следовательно, основные элементы такого подготовительного этапа лечения, о которых я говорила выше, имеют место и при анализе взрослых пациентов. Но мне кажется, что я неправильно формулировала свою мысль.

Было бы правильнее сказать: в технике анализа взрослых людей мы обнаруживаем еще элементы тех приемов, которые оказались необходимыми по отношению к ребенку. Границы их использования определяются тем, в какой мере взрослый пациент, с которым мы работаем, остается незрелым и зависимым существом и насколько он, следовательно, приближается в этом отношении к ребенку.

До сих пор речь шла только о подготовительном этапе лечения и о создании аналитической ситуации.

Допустим теперь, что аналитику действительно удалось с помощью вышеприведенных приемов завоевать доверие ребенка, вызвать у него осознание своей болезни и, руководствуясь своим собственным решением, стремится теперь изменить свое состояние. Таким образом, перед нами стоит второй вопрос, рассмотрение тех приемов, которыми мы располагаем для собственно аналитической работы с ребенком.

В технике анализа взрослых пациентов мы имеем четыре таких вспомогательных приема. Мы пользуемся, во-первых, всем тем, что может нам дать сознательное воспоминание пациента, для составления возможно более подробной истории болезни. Мы пользуемся толкованием сновидений. Мы перерабатываем и интерпретируем свободные ассоциации, которые дает нам анализируемый. И пользуясь, наконец, интерпретацией его реакций переноса, мы пытаемся проникнуть в те его прежние переживания, которые никак иначе не могут быть переведены в сознание. Вы должны будете в дальнейшем терпеливо подвергнуть систематическому рассмотрению эти приемы и проверить, могут ли они быть применены и использованы в детском анализе.