Теория и практика детского психоанализа

Каков же выход из создавшегося положения? Допустимо ли преждевременно объявить ребенка совершеннолетним потому лишь, что он одержим неврозом и должен быть подвергнут анализу, и предоставить ему самому решение важного вопроса, как ему поступить с освобожденными от вытеснения влечениями? Я не знаю, какими этическими инстанциями он руководствовался бы, с помощью каких критериев или практических соображений он смог бы найти выход из этого трудного положения. Я полагаю, что если бы оставить его одного и лишить его какой бы то ни было помощи извне, он нашел бы лишь один-единственный кратчайший и удобный путь: путь непосредственного удовлетворения. Однако из аналитической теории и практики мы знаем, что именно в целях предохранения от невроза нельзя допустить, чтобы ребенок испытал действительное удовлетворение на какой-либо ступени неизбежной перверсивной сексуальности. В противном случае фиксация на испытанном однажды удовольствии станет препятствием для дальнейшего нормального развития, и стремление к повторению этого переживания станет опасным стимулом для регрессии с более поздних ступеней развития.

Я вижу только один выход из этого затруднительного положения. Аналитик сам должен требовать, чтоб ему была предоставлена свобода действий для руководства ребенком в этом важнейшем вопросе. Под его влиянием ребенок должен научиться вести себя по отношению к своим влечениям, в конечном итоге по его усмотрению будет решен вопрос о том, какую часть инфантильных сексуальных побуждений следует подавить или отбросить вследствие несовместимости их с культурными установками, какие влечения могут быть допущены к непосредственному удовлетворению и какие должны подвергнуться сублимированию. В последнем случае воспитание должно прийти на помощь ребенку всеми имеющимися в его распоряжении средствами. Короче говоря, аналитик должен суметь занять во время анализа ребенка место его эго-идеала, он не должен начинать свою освободительную аналитическую работу до тех пор, пока не будет уверен в том, что он окончательно овладел этой психической инстанцией ребенка. И здесь-то для аналитика очень важно играть роль сильной личности, о чем мы уже говорили вначале при введении в детский анализ. Только в том случае, если ребенок чувствует, что авторитет аналитика выше, чем авторитет его родителей, он согласится уступить наивысшee место в своей эмоциональной жизни этому новому объекту, занявшему место рядом с его родителями. Если родители ребенка, как я уже упоминала раньше, научены чему-нибудь вследствие болезни ребенка и выражают готовность приспособиться к требованиям аналитика, то в данном случае оказывается возможным произвести действительное разделение аналитической и воспитательной работы между аналитическими сеансами и домашней обстановкой или скорее даже установить совместное действие обоих факторов. Воспитание ребенка не  только не прекращается по окончании анализа, но полностью вновь переходит непосредственно из рук аналитика в руки родителей, обогативших теперь свой опыт и разум.

Но если родители, пользуясь своим влиянием, затрудняют работу аналитика, то ребенок, эмоциональная привязанность которого направлена и на аналитика, и на родителей, попадает в такое же положение, что и в случае неудачного брака, где он становится объектом I раздора. Тогда нам нечего будет удивляться, если в результате такого положения появятся все те отрицательные последствия при формировании характера ребенка, которые наблюдаются при неудачно сложившейся семейной жизни. Там ребенок пользуется конфликтом между отцом и матерью, здесь — между аналитиком и родителями, чтобы избавиться — как в первом, так и во втором случае — от всяких требований. Это положение становится опасным, если ребенок, у которого возникает сопротивление, сумеет так восстановить своих родителей против аналитика, что они потребуют прекращения анализа. Аналитик теряет ребенка в крайне неблагоприятный момент, когда у ребенка существует сопротивление и отрицательный перенос, и можно не сомневаться в том, что все влечения, освобожденные до тех пор с помощью анализа, будут использованы ребенком с самой худшей стороны. В настоящее время я не берусь за анализ ребенка, если характеристика или аналитическая образованность родителей не исключают хотя бы отчасти возможность такого исхода.

Необходимо, чтобы аналитик полностью овладел детской психикой. Я иллюстрирую это положение с помощью одного примера. Речь идет о шестилетней пациентке, неоднократно упоминавшейся больной, страдавшей неврозом навязчивых состояний.