Теория и терапия неврозов. Введение в логотерапию и экзистенциальный анализ.

Сказанное касается не только взаимоотношений между человеком и животным, но и того, что возвышается над человеком. И если идёт речь о том, что в области природы никакая телеология не доказуема, то это пустое утверждение следует формулировать с большей осторожностью: в плоскости проекции биологии и/или этологии телеология не может быть доказана. Сделанный из этого вывод, что телеологии, вообще не существует, является не результатом эмпирических исследований, а лишь философским рассуждением, причём априористичным. С полным основанием я могу только сказать: в рамках плоскости проекции, с которой работает Конрад Лоренц, просто не идёт речь и об отображении телеологии. У него на плоскостях сечения телеология ни разу не встретилась. Можно было бы также говорить об отрицательной телеологии (которая отказывается говорить, что есть Бог, ограничиваясь высказываниями о том, что не есть Бог) И если Конрад Лоренц однажды откажется от того, чтобы изначально оспаривать возможность телеологии и заявлять о своей приверженности этому (завоёвывая себе признание) и признает её принципиальную возможность, пусть даже в некотором измерении, лежащем за пределами его науки. Тогда он заслуживает не только Нобелевской премии в своей области науки, но и может претендовать на Нобелевскую премию, которой пока ещё нет, а именно - на Нобелевскую премию по мудрости. Ибо мудрость можно определить как знание при одновременном осознании ограниченности этого знания.

Заключение

В заключение позвольте сказать, что у логотерапии есть пять сфер применения. И поскольку это терапия, основанная на логосе, на смысле, то прежде всего она показана в случаях ноогенного невроза, который, как таковой, как ноогенный, возникает вследствие утраты смысла. В этой первой области применения мы можем рассматривать логотерапию как специфическую терапию.

Во второй области применения, в случаях психогенного невроза, где она применяется в виде дерефлексии и парадоксальной интенции, логотерапия выступает в качестве неспецифической терапии, поскольку различные типы патогенных реакций, для устранения которых её можно применить, никак не связаны с проблематикой смысла. Хотя этим вовсе не сказано, что в случае неспецифического применения речь идёт только о симптоматической терапии. Ибо дерефлексия и парадоксальная интенция в случаях, когда они действительно показаны, действуют на самое основание невроза, как раз туда, где круговой механизм, который нужно разорвать, оказался таким патогенным. Поэтому даже тогда, когда логотерапия не является специфической и не является каузальной психотерапией, она всё-таки оказывается терапией, воздействующей непосредственно на причины.

В третьей области применения логотерапия и вовсе перестаёт быть терапией, просто потому, что здесь она имеет дело не с соматогенными заболеваниями в целом, а с неизлечимыми соматогенными заболеваниями, при которых изначально речь может идти только о том, чтобы помочь больному обрести смысл в своём страдании за счёт реализации ценности установки. Как было сказано, при этом не идёт и речи о какой-либо терапии, но никто не может оспорить, что такое врачевание души [«То, чем мы занимаемся, - говорил Фрейд, - это забота о душе в лучшем смысле слова».] входит в сферу профессиональных обязанностей врача, является врачебным действием и лечебной процедурой, в противоположность четвёртой сфере применения логотерапии, где она уже не является, как в третьей области показаний, лечебным действием (хотя и в отношении неизлечимых болезней и недугов), но где она сталкивается с социогенными явлениями - с ощущением бессмысленности, чувством опустошённости и экзистенциальным вакуумом, то есть с явлениями, в отношении которых нельзя применить медицинскую модель, поскольку сами по себе они не являются патологическими, но всё же могут оказаться патогенными, особенно в случаях, когда они приводят к ноогенному неврозу.

И, наконец, пятая сфера применения логотерапии - сфера социогенного сомнения и отчаяния в поисках смысла жизни. Здесь логотерапия представляет собой не лечение больных врачом, а несёт человеческое утешение страждущим. В пятой сфере применения речь не идёт ни о специфической, ни о неспецифической терапии ноогенных или психогенных неврозов, ни о лечении или утешении людей, страдающих вследствие соматогенных или социогенных причин, речь идёт, скорее, о предотвращении, о профилактике ятрогенных неврозов. В сущности, мы должны были бы говорить о психиатрогенных неврозах. Мы имеем в виду как раз те случаи, в которых врач (греч. iatros) или психиатр повинен в углублении экзистенциальной фрустрации, поскольку он подходит к пациенту с мерками и представлениями, сформированными на основании субчеловеческой модели, в результате чего психотерапия волей-неволей сводится к некой индоктринации, причём редукционистской.