Теория каваии

Среди студентов были такие, кто откровенно признался: «В слове кимокава часто ощущается глубокая любовь-привязанность еще сильнее, чем в слове каваии, имеющем различные индивидуальные особенности». Были и такие, кто написал: «Если что-то представляется кимои, сразу хочется отвести взгляд, но при этом все равно продолжаешь смотреть». Если попробовать исследовать подобные мнения, то есть задаться вопросом, почему гротескные и неприятные взгляду вещи приковывают внимание человека и заставляют его пристально в них вглядываться, то можно сказать, что все это тесно и глубоко связано с проблемами, которыми занимается психоанализ.

Хорошо известно, что Фрейд в своей знаменитой работе «Жуткое»[113],[114] в самом начале своего рассуждения ставит вопрос о том, почему неприятно выглядят женские половые органы. Если кратко изложить данную теорию, получается следующее: невзирая на тот факт, что некогда из этого места ты сам родился, это обстоятельство, будучи единожды подавленным, становится окончательно скрываемым (вытесняемым), чувство тайны рождения переворачивается и начинает осмысляться как нечто неприятное. Ставя эту интуицию во главу угла, психоанализ утверждает, что за всем тем, чего человек, будучи гротескным существом, избегает, лежит свидетельство бессознательного подавления. Когда сознание повторно обращается к тому, что было некогда скрыто и запечатано, по закону это самое скрытое проявляется в виде гротеска или чего-то неприятного по своей сути. Это правило часто используется при анализе триллеров и ужастиков, но не исключено, что и в исследовании каваии оно сможет навести нас на какие-то соображения.

«Инопланетянин» в самом деле каваии?

Отложим на время погружение в глубины абстрактных дискуссий и попробуем в своих рассуждения о связи каваии и гротеска пойти методом математической индукции.

Возьмем, к примеру, семерых гномов из диснеевского мультфильма «Белоснежка», героя-инопланетянина из фильма Спилберга «Инопланетянин» и Тоторо из анимэ Хаяо Миядзаки «Мой сосед Тоторо». Герои этих вымышленных историй в равной мере выглядят классическими образцами каваии: они представлены на рынке в качестве всевозможных товаров — фигурок, мягких игрушек, письменных принадлежностей, — которые родители покупают детям. Пара аномально огромных глаз. Диспропорция между крошечными ножками и большой головой. Или тщедушное тельце, лишенное волосяного покрова. Всех этих героев объединяет одно: телесная ущербность, аномальность, некий физический недостаток.

Допустим, в самом деле в саду перед нашим домом внезапно появятся семь гномов, или спилберговский инопланетянин, или Тоторо. Вероятнее всего, они напугают нас своим видом, мы бросимся наутек или вызовем полицию. Это неудивительно: подобным же образом возникает чувство страха, вызванное первыми признаками стихийных бедствий. Морщинистый худосочный инопланетянин, который говорит человеческим голосом, неминуемо поверг бы окружающих в ступор. Тацухико Сибусава[115] как-то предположил, что этот инопланетянин — просто дедуля, который сбежал из дома престарелых, чтобы встретиться со своим внуком. Если отбросить фрейдистские обороты и вдуматься в гротескный образ этого старика, которого вытеснили из сегодняшней нуклеарной семьи, то в такой характеристике явно подмечено что-то важное. Что касается Тоторо, то если это чудище с неизвестными намерениями, явно вызывающими опасения у нормального человека, и впрямь появится возле японского жилища, окрестные жители наверняка тут же накатают жалобу и потребуют уничтожить эту тварь.

Младенец Иисус на картинах Кривелли