Теория литературы

Если говорить о драматургии, то к числу работ, ей посвященных, можно отнести зарубежные и отечественные исследования Б. Шоу, Б. Брехта, К.С. Станиславского, А.А. Аникста, М.М. Кургинян, В.М. Волькенштейна, А.А. Карягина, М.С. Кагана, В.Е. Хализева, чья монография «Драма как род литературы» принадлежит нашему времени. В ней, помимо систематизации и анализа предшествующих исследований, представлена развернутая теория драмы, воскрешающая и продолжающая ту традицию, которая, по мнению ученого, наметилась у Платона и Аристотеля, присутствовала у Шиллера, Гёте, Веселовского, а затем оказалась «погребенной».

Суть этой традиции заключается в том, что в определении и классификации родов следует ориентироваться не только и не столько на типологические особенности содержания, как это было у Шеллинга, Гегеля, Белинского, Поспелова, а на «способы выражения художественного содержания», «на представления о типах организации словесно-художественных произведений» (Хализев, 1986, 2, 25). Говоря о «необходимости освобождения понятия рода от нежелательных крайностей», ученый отмечает: «Во-первых, нет оснований рассматривать эпос, драму и лирику как типы содержания, не соотнесенные с художественно-речевыми формами. Во-вторых, нецелесообразно пытаться охарактеризовать литературные роды исключительно на основании используемых в произведениях словесных средств (диалог, повествование, монолог, описание, медитации), различия между которыми не соответствуют границам между эпосом, драмой и лирикой. Каждый из литературных родов, на наш взгляд, характеризуется двумя взаимосвязанными качествами. Первое – это наличие или отсутствие сюжетности как организующего начала произведения. Второе – это принцип ведения речи, точнее, акцентирование ее сообщающих (дескриптивных), или действенно-коммуникативных, или же собственно экспрессивных начал» (Там же, 33).

Второй круг работ, весьма значимых при определении рода, составляют работы, посвященные лирике, среди которых труды В.М. Жирмунского, Л.И. Тимофеева, Л.Я. Гинзбург, С.Н. Бройтмана, В.Д. Скозникова и др. Останавливаясь на переломных моментах в развитии русской лирики и анализе отдельных произведений, Л.Я. Гинзбург писала: «Сквозь изменчивую судьбу произведения мы познаем эту объективно нам данную структуру в ее теоретических закономерностях» (Гинзбург, 1974, 18). А говоря о закономерностях, исследователь настойчиво подчеркивает необходимость учета обобщенности высказываний лирического субъекта: «Самый субъективный род литературы, лирика как никакой другой, устремлена к общему, к изображению душевной жизни как всеобщей… Искусство – это опыт одного, в котором многие должны найти и понять себя… Лирика создает характер не столько «частный», единичный, сколько эпохальный, исторический; тот типовой образ современника, который вырабатывают большие движения культуры». К этому добавляется: «По самой сути своей лирика – разговор о значительном, высоком, прекрасном (иногда в противоречивом, ироническом преломлении), своего рода экспозиция идеалов и жизненных ценностей человека» (Там же, 7).

Л.Я. Гинзбург напоминает, что термин «лирический герой» был предложен Ю.Н. Тыняновым применительно к поэзии Блока: «Возникал он тогда, когда читатель, воспринимая лирическую личность, одновременно постулировал в самой жизни бытие ее двойника. Притом этот лирический двойник, эта живая личность поэта отнюдь не является эмпирической, биографической личностью, взятой во всей противоречивой полноте и хаотичности ее проявлений. Реальная личность является в то же время «идеальной» личностью, идеальным содержанием, отвлеченным от пестрого и смутного многообразия житейского опыта. Это демонический лик Лермонтова, это таинственный Блок 1907 года» (Там же, 160). Поэтому лирический герой как бы двупланен, а само словосочетание «лирический герой» вполне правомерно и может быть использовано в качестве термина.