Теория мироздания, или Добро пожаловать в бесконечность

– Валфэйр, ну давай не сейчас, пожалуйста, давай ты всё перемотаешь, когда я буду старым престарым, умирающим лебедем, а сейчас пока рано.

Отец Валфэйра тоже увидел вспышку, он загадочно улыбнулся и сказал:

– Добрался-таки, значит, ты действительно колдун всех времён, что ж, мои поздравления, Валя.

Сварог вышел на морской берег и его глаза так же непроизвольно зажмурились, он тоже всё понял:

– Ты потратил на это всю жизнь, надеюсь оно того стоило.

Валфэйр увидел вдалеке дом, самый обыкновенный деревенский дом, стоящий на земле, края которой, словно плавно растворялись в воздухе, рядом с домом росли какие-то растения, очевидно съедобные, их ограждал забор абсолютно такой же, какой ограждал их надел рахиборника, когда он был ещё маленьким.

Их окружали звёзды, планета с которой они поднялись уже исчезла из виду, и словно огромное ядро, упала куда-то вниз.

– Валя, смотри! – он развернулся, и чуть было не потерял равновесие, Линда стояла перед маленькими деревьями, растущими из ниоткуда, одно дерево, почти прозрачное, но с беловатым оттенком, сверху было разрушено и медленно распадалось на пылинки, так медленно, что глаз человека не мог этого разглядеть.

– Не трогай! – крикнул он, и Линда отдёрнула руку.

– Что это?

– Барьеры, поддерживающие всё на свете: твой мир, мой, всё, что существует. – Валфэйр подошёл ближе и разглядел еле заметную нить, идущую от второго, целого барьера, который, отливал, синим цветом.

– Эти нити, очевидно, идут к разным мирам, защищают их друг от друга, – на его лице выразилось подлинное восхищение, он подошёл к третьему, ярко-зелёному барьеру и, проведя по одной из ветвей пальцем, сказал: – Так значит, всё это правда, не сказочки для детей, а самая настоящая реальность, сколько лет я потратил, чтобы добраться до сюда. – Он улыбнулся, вновь поворачиваясь к дому, но тут что-то вспомнил и насторожился: – Ринд разрушил один барьер, как ты видишь, он перед тобой, второй барьер он разрушить не смог.

– Намёк понятен, – Линда вновь достала меч. – Его кто-то выгнал отсюда, так ещё и заразил этой мраморной болезнью.

– Меч здесь не поможет, убери, – сурово сказал Валфэйр. – Просто будь готова к чему-нибудь странному. – Она кивнула, убрала меч в ножны, потом, подойдя ближе, тихо сказала:

– Валя, твой отец сказал, что шар Ринда ему подарил именно Великий Волшебник. – Валфэйр сначала немного удивился, хотел что-то ответить, но вдруг из дома вышел человек в светящейся мантии, человек не стал подходить к ним близко, а остановился на пороге дома. Яркий свет, обжигающий тело и разум, ударил в лицо двух путешественников, сначала Валфэйр отступил назад, свет стал жечь его чуть меньше.

– Неужели я отступлю, как трус, как колдун, как Ринд, теория которого оказалась геноцидом – шаг, ещё один.

– Валфэйр, я дальше не пройду, мне больно, – услышал он

– Я тоже отступлю, только дай руку. – Линда протянула руку, и он с силой дёрнул её на себя, она закричала, крик последней агонии, да, наверное, он слишком к ней привязался, раз так больно слышать его. Он шагнул за ней, зрение восстановилось, его чёрная мантия чуть обгорела, её плащ тоже. В её глазах читалась лёгкая ненависть.

– А ты хотела заболеть мраморной болезнью, хотела закончить так, как Ринд, да, только рядом не оказалось бы милосердного рыцаря, способного спустить курок, – ответил он ей на этот взгляд. – Да, я обманул тебя, но что делать, если ты ещё не дотягиваешь до волшебника? – Линда ничего не ответила, просто подошла к дому, вместе с ним, а про себя подумала:

– Да, может быть я и слабее, зато чуть живее тебя, колдун всех времён. Могу простить, там, где имею возможность, и это делает меня человечнее.

Мантия этого человека стала светиться чуть слабее, теперь на него стало возможно смотреть, да, ничего вроде в нём не было особенного, чёрные растрёпанные волосы, средний рост, только вот мантия и шляпа были из какого-то неизвестного науке материала, который всё ещё светился, но не так ярко. Под мантией виднелась точь-в-точь такая же джедайская одежда, как и на Валфэйре, Линда даже первые пять секунд сравнивала их, поняв, что одежда под мантиями идентична, она целиком и полностью переключилась на человека, который очевидно и являлся создателем всего сущего.