Теория мироздания, или Добро пожаловать в бесконечность

– Так, где тут у меня… Должно быть здесь. – Найдя снимки, он торжественно щёлкнул мышкой и провозгласил: – Вот, что и требовалось доказать, смотри! Азар наклонился к экрану. Тут, собственно говоря, не надо было быть врачом, что бы всё понять, на левом снимке позвоночник завершался непонятным закруглением, а затем начинался вновь, в то время, как на правом он выполнял свою привычную функцию, а именно существовал в целости и сохранности, как и должно быть у здорового человека.

– А можно мне уже идти? Вы мне на почту перешлите, – попросил Азар, медленно пятясь назад. Доктор сначала взглянул на него так, будто не отпустит и сейчас посадит в банку с подопытными кроликами, но потом приятно улыбнулся и сказал:

– Конечно, иди. – Азар вышел из кабинета, и они уже вместе с Даней продолжили свой путь, на этот раз домой. Даня несколько раз бывал у Азара, но сейчас он особенно хотел там побывать, можно было отметить, в конце концов. Когда они вернулись, обнаружили записку от мамы, что её и отца долго не будет, а после этого Даня снял очки и как следует, треснул Азара подушкой, потом они ещё долго дрались подушками, играли в настолки, да и ещё много всего творили, ушёл Даня часов в девять. Сразу после ухода своего многоуважаемого друга, Азар заметил, что он просто весь в поту и решил принять душ, в душе ему пришла в голову прекрасная идея спеть песню из фильма, который они только что посмотрели.

ВСПОЛОХ

Всё шло вроде бы нормально, пока он не встал в боксёрскую стойку и не изобразил главного героя фильма. Вдруг из руки вылетел сноп огня и тут же потух, причем, то был не огонь как от костра, а огонь, который обычно бывает, когда зажигают свечки, желтый и как-то по-своему добрый.

От неожиданности он издал какой-то кричаще пищащий звук, а потом врезался в стенку душевой кабинки, так что она пошатнулась, после этого он с опаской посмотрел на свои руки, да руки, как руки, ничего в них не изменилось, в том числе и количество пальцев, новых не выросло, старые не отвалились.

– Ладно, может, показалось, – подумал он, и отправился спать, но надо было сначала выключить душ, и он уже потянулся к выключателю, но из-за глубокой задумчивости внезапно вывернул кран на холодную. Реакция последовала незамедлительно, а именно, на Азара, только что решившего, что происходящее нереально, обрушился поток ледяной воды, в этот раз он не завопил, но дёрнулся и из его, на этот раз обеих рук, хлынули потоки пламени, эти потоки слились в один мощный сноп пламени, который врезаясь в стену кабинки, расплывался по ней красновато-оранжевым блином. Длилось это не больше секунды, но и этого оказалось достаточно, чтобы оставить на стенке кабинки чёрное пятно…

Он опустил руки, холодная вода хлестала по всему телу, но не производила теперь никакого впечатления, впечатление производило пятно на стене, Азар стоял и смотрел на него, как на музейный экспонат. Потом он всё-таки вышел из душа, оделся и пошёл спать.

Кровать его, школьника-инвалида, представляла собой лежащий на полу матрац, раньше это очень сильно упрощало перемещение с кресла на спальное место, но теперь он понял, что тут ещё можно прикольно кувыркаться. Он лёг, закрылся одеялом и тупо уставился в потолок, сначала его безумно испугала собственная способность, мысли хлынули в голову волной, нет, не волной, целым океаном, такое с ним случалось часто, в этих случаях, как и сейчас, он закрывался одеялом и старался ни о чём не думать. Нет, конечно, не о чём не думать невозможно, но Азар старался хотя бы убрать негативные мысли. Понемногу злая фантазия отступила, и на её место пришёл мечтатель, который одним щелчком подсознания рушит мир, или десятки миров, потом строит свой собственный. Тут вдруг он увидел мир, что придумал не он, а кто-то другой и в этом мире человека, человека в чёрном плаще,

– В чёрном, странно, ведь я не люблю чёрный цвет, – подумал Азар, вылез из-под одеяла и снова уставился в потолок. Он не любил чёрный цвет, потому что был фанатом звёздных войн и джедаев, которые все носили серое, и хотя он понимал, что цвет по большей части ничего не решает, джедаи всё же были у него нравственным идеалом, а вместе с нравственным идеалом увязался и образ, образ волшебника, стоящего наготове со световым мечом в руке, лицо его не выражает злобы, только какую-то полукаменную улыбку.