Теория Морали Иммануила Канта (СИ)

Иммануил слишком откровенно и простодушно прибегает к модели человека-ремесленника, который что-то изготавливает. И вот, он, субъект-производитель, имеет хорошие материалы, хорошие инструменты, но их "хорошесть" еще не обеспечивает добротности производимого им продукта.

Должна быть хороша воля, которая, в совокупности, суть цель, проект, намерение, умение, знание "как?" и готовность к действию.

Кант пишет:

"... они (дарования духа и свойства темперамента) могут стать в высшей степени дурными и вредными, если не добра воля, которая должна пользоваться этими дарами природы...".

Ясно, однако, что хорошие психические качества не могут вдруг стать плохими. И Кант здесь производит подмену оценочной шкалы: "хороши" они по потенциалам действия, а "дурны" по моральным оценкам. Этой подмене как раз и способствует слияние хорошести и доброты в одном слове "guter".

Итак, нравственную добротность хорошие качества души если имеют, то - не сами по себе, но получают от доброй воли. Напротив, добрая воля демонстрирует независимость своей доброты от своих инструментов и материалов: в том числе и от себя самой как способности и движения души, или "воли" в психологическом смысле слова.

Читаем:

"Добрая воля добра не благодаря тому, что она приводит в действие или исполняет; она добра не в силу своей пригодности к достижению какой-нибудь поставленной цели, а только благодаря волению, т.е. сама по себе ...".

Таким образом, переход к моральным оценкам, размыкает ремесленную модель человека, выводя добрую волю за её пределы. Поскольку - в согласии с сентенциями Канта - ни производящее, ни производимое, ни используемое при производстве (в том числе и воля в порядке производящей субъектности) не может быть ДОБРЫМ, в собственном смысле слова. Всё это может быть хорошим или плохим, однако доброта не зависит от этих качеств.

Так и должно быть! Ведь, нравственная доброта - в отличие от удобности и полезности - существует не в производящей деятельности, но - в отношениях лиц в их совместном быте. И если эти отношения - в которых есть место Добру - возникают в процессе производства искусственной среды обитания, то - не благодаря производству, а благодаря его совместности, общественности.

Так что ремесленная модель человека не пригодна для описания морали, и создаёт предпосылки к определению нравственности только через отрицание, как "не то, не то...": "не добро поистине...".

Потому мы вправе ожидать от Канта, что он, в своей "метафизике нравственности", перейдёт от индивидуума с его волей к общению лиц, и к обществу, живому этим общением; в котором субъекты общения осуществляются как лица.

К сожалению, Кант оказывается не способен совершить ожидаемый переход. Его умозрение остается ограниченным индивидуумом, субъектом деятельности, с его волей к действию....

Что же тогда делать с обозначившимся выше разрывом между полезностью и нужностью производящей деятельности и нравственной добротой и моральным долгом, если у последних нет собственного поля эпифании?

Кант поступает просто. Он расширяет саму волю до двуприродности; на каковую двуприродность и проецирует указанный разрыв, так что, наряду с волением к созиданию существует отличная от него воля к добру.

Вот как Иммануил рисует онтическую вертикаль двуприродной воли:

"Если бы даже в силу особой немилости судьбы или скудного наделения суровой природы эта воля была совершенно не в состоянии достигнуть своей цели; если бы при всех стараниях она ничего не добилась и оставалась одна только добрая воля (конечно, не просто как желание, а как применение всех средств, поскольку они в нашей власти) - то все же она сверкала бы подобно драгоценному камню сама по себе как нечто такое, что имеет в самом себе свою полную ценность".

Взятая в скобки оговорка: "...не просто как желание, а как применение всех средств, поскольку они в нашей власти" - является информативной для нас.

"Все средства" в совокупности суть человек-ремесленник вместе с его волей. И подчинение его доброй воле есть условие добра.

Однако, если доброй воле и не удается подчинить деятеля себе, последняя ничего не теряет от этого.

Кант чувствует логическую ущербность такой модели воли, что выражается в следующих его словах:

"При всем том в этой идее об абсолютной ценности чистой воли, которой мы даем оценку, не принимая в расчет какой-либо пользы, есть нечто столь странное, что...".

И в самом деле, ведь давно известно: по плодам их познаете их....

Как же Иммануил выбирается из этой странности?

Он объясняет её особенностью разумной природы человека. (Несмотря на то, что разум управляет волей, Кант оставляет нас во мнении, что разумом человека наделила Природа).

Он пишет:

"... быть может, мы неправильно понимаем намерение Природы, которая предназначила разум управлять нашей волей?".

Но что значит, здесь, "управлять волей"?

Это значит, что человек разумный - в отличие от других природных существ - является существом САМОТВОРЯЩИМ, или СЕБЯТВОРЯЩИМ.