Теория невероятностей

– Это у которой противная дочка? Да уж, эту писклю захочешь – не забудешь! Она мне тогда весь мозг вынесла.

Мама вздохнула и с усилием произнесла:

– Тетя Таня… умерла.

Матвей молчал, не зная, что сказать. Все это, безусловно, печально. Но не может же он расстраиваться из-за совершенно незнакомого человека. Он эту тетю Таню видел от силы раза три. Конечно, она мамина подруга, они выросли вместе, в одном дворе, ходили в один класс и все такое… Но ведь потом они редко виделись. Ну, вот в Турцию съездили два года назад. Так что получается, мама и раньше жила без своей подруги, и сейчас будет жить. Ничего же не изменится. Какой смысл убиваться?

– Соседи нашли мой телефон, позвонили. Завтра похороны. Я забронировала билет на самолет, иначе не успеваю, – продолжила мама, вскакивая. – Сейчас такси приедет.

Она схватила свой кошелек и вытащила пятитысячную купюру:

– На, сам разменяешь, я не успела. Будешь покупать в супермаркете что-нибудь готовое. Ну, или полуфабрикаты. Только прошу тебя, осторожней с огнем.

– Я не понял. Ты что, завтра не вернешься? – Матвей машинально сунул деньги в карман куртки, которую так и не снял.

– Нет. Там еще дела есть.

– Так все дела днем! А вечером села на самолет – и дома.

Мама неуверенно взглянула на него. Матвей знал этот взгляд. Так мама смотрела, когда собиралась сообщить ему что-то неприятное, но боялась его реакции. Потому что возмущался Матвей всегда очень бурно.

– Чего? – подозрительно спросил он.

– Понимаешь… – мама замялась. – Мне нужно еще два-три дня, как получится… Чтобы все уладить.

– Что уладить?

– Я хочу привезти девочку.

– Какую девочку?

– Ксюшу. Дочку тети Тани.

– Это еще зачем?

– Она осталась одна, у нее нет родственников. И теперь ее наверняка заберут в детский дом.

– И что?

– Матвей, мы с Таней были как сестры. Даже ближе. Разве я могу допустить, чтобы ее дочь росла в детдоме? Я хочу взять ее к нам.

– Насовсем? Жить?

– Ну да…

Матвей отшатнулся с диким воплем:

– Мама, ты что?! С ума сошла?

– Матвей! Ты как разговариваешь? – нахмурилась мама, но Матвей ее не слышал.

– Зачем нам такая пискля! Она мне в Турции за два часа надоела, а ты хочешь, чтобы она жила с нами?! – кричал он, возбужденно размахивая руками. – Ты что?! Хочешь к нам привести чужую девчонку?!

– Это не чужая девчонка, – сухо сказала мама. – Это маленькая несчастная девочка, которая в десять лет осталась без мамы. С кем ей жить?

– Не наше дело! Она нам никто!

– Матвей! Прекрати!

– Ты уже все решила, да? Одна? А ты нас с папой спросила?

– За папу не беспокойся, он поймет. И поддержит. Я поговорю с ним завтра утром. А вот от тебя я такого не ожидала. Неужели тебе не жалко Ксюшу?

– Жалко, не жалко – какая разница? Зачем тащить ее к нам?!

– Матвей! Ты сам себя слышишь? Что ты такое говоришь?!

– И куда ты ее поселишь? В свою комнату я ее не пущу!

Зазвонил домашний телефон. Мама взяла трубку, сказала, что уже выходит, и умоляюще посмотрела на Матвея:

– Такси ждет. Сынок, давай не будем ссориться. Я просто не могу поступить иначе, понимаешь?

– Не понимаю! – возмущенно выкрикнул Матвей. – Потому что ты меня тоже не понимаешь! Это твоя подруга, а не моя! Почему я должен мучиться и терпеть ее дочь у себя в квартире?

– Квартира не твоя, а папина, – устало сказала мама, застегивая дорожную сумку. – Вот он и будет решать.

Взяв свои вещи, она пошла в коридор.

– Если ты вернешься с этой Ксюшей, ты меня больше не увидишь, – бросил ей вслед Матвей.

Мама вновь появилась на пороге гостиной:

– Прекрати так себя вести! Ты невыносим! Я вернусь с Ксюшей, нравится тебе или нет. Я не брошу Таниного ребенка из-за твоего упрямства. Все. Я ушла. Я тебе позвоню из аэропорта.

– Я не возьму трубку!

– Тетя Валя будет заглядывать к тебе.

– Я ей не открою!

– Как жаль, что у меня сын, а не дочь! – в сердцах воскликнула мама. – Дочь бы меня поняла!

– Вот и рожала бы дочь! Зачем меня родила?!

Мама повернулась и ушла, громко хлопнув входной дверью. Матвей в отчаянии застыл посреди комнаты.

В квартире было темно, светился лишь экран монитора да красные цифры электронных часов. Половина десятого. Матвей сидел на подоконнике, обхватив руками колени. Мама ушла около трех часов назад, но он до сих пор не мог прийти в себя. Даже переодеться забыл, остался в джинсах и джемпере. Впрочем, так даже теплее. Отопление в их доме еще не дали, и по ночам было довольно прохладно.

Как мама могла с ним так поступить? На кого она променяла родного сына? Какая-то противная дочь какой-то чужой тетки будет теперь жить в его доме! Есть за кухонным столом, умываться в ванной, сидеть на диване перед телевизором. И при этом все время канючить, ныть и кукситься, как в Турции. Нет, мама точно не в себе. Как можно было вообще до такого додуматься?

– Лучше бы собаку завели, – горько сказал Матвей в пустоту. – И то больше пользы.