Теория невероятности

Все кончилось в один день. Вася возвращался домой из школы. Стояла середина осени, когда неба не видно от серых туч и промозглый холодный ветер навевает самые мрачные мысли, вгоняя людей в простуды и осеннюю депрессию, но у него настроение было хорошее. Подумаешь, погода! Вася думал о том, что сегодня опять тренировка, он пойдет в зал, и Андрей будет там, как всегда…

— Эй, Васек, привет!

Он обернулся — и увидел приятеля, машущего ему с противоположной стороны улицы. Да не одного, а с Ленкой Зубаревой, что училась с Васей в одном классе, считалась самой красивой девочкой и вечно строила глазки парням. Молодой учитель истории Николай Петрович, которого за глаза все звали просто Коленькой, почему-то всегда краснел, вызывая ее к доске…

А теперь она была рядом с Андреем! Они шли по улице обнявшись и то и дело останавливались, чтобы поцеловаться. Вася застыл на месте в полном замешательстве, но Андрей ничуть не смутился.

— Привет, Васек! А я сегодня забить решил на тренировку. Мы тут с Ленкой в кино собрались… Хочешь с нами? Леночка может подружке какой-нибудь позвонить…

Вася не ответил. Он развернулся на месте и почти побежал прочь, лишь бы не видеть их. Горло перехватило от обиды, и в глазах стояли злые, невыплаканные слезы, обжигая изнутри. Какая грязь, какая гадость! Он посмел променять их дружбу на какую-то девку!

Предатель!

С того дня Андрей перестал для него существовать — и спорт тоже. На радость маме Вася бросил тренировки. Теперь все вечера он проводил дома, сидя за книгами. Ей он говорил, что готовится к поступлению в институт, но на самом деле просто читал все, что попадалось под руку, благо библиотека в доме была богатая.

Снова потянулись серые, унылые дни, похожие один на другой. Вася закончил школу, по настоянию мамы поступил на юридический, ходил на занятия… Однокурсников он также сторонился, а девицы не вызывали ничего, кроме раздражения.

Он чувствовал себя как пассажир, отставший от поезда на глухом полустанке, который стоит на перроне и терпеливо ждет. Должен ведь когда-то появиться другой состав, чтобы унести его из этой глуши? Правда, иногда казалось, что поезд уже никогда не придет…

В такие дни его охватывало отчаяние. Совершенно непонятно было — зачем нужно просыпаться по утрам, идти в институт, слушать дурацкие лекции, а потом возвращаться домой и снова видеть те же опостылевшие стены, выслушивать материны нравоучения и бабкины бесконечные капризы?

Немного легче было летом. Дача в Тыльянове — старом, обжитом месте, овеянном легендами прошлого, где когда-то ходили по дорожкам известные писатели, актеры, ученые, и военные, — давала хотя бы временное спасение. Вася уходил в лес, ложился на траву и долго-долго смотрел на высоченные сосны, словно подпирающие небо, на облака, медленно плывущие над ним… В такие минуты иногда казалось, что он — всего лишь малая частица огромной и вечной Вселенной, что он нужен ей и рано или поздно непременно найдет свое, только ему уготованное место.

Только такие минуты давали ему силы жить дальше, тянуть постылую лямку и ждать, ждать ответа…

И ответ пришел — как всегда, совершенно неожиданно.

Летом 2002 года, когда от сумасшедшей жары вокруг Москвы горели торфяные болота, над городом стояло удушливое марево. В воздухе пахло дымом, от него слезились глаза и першило в горле, люди кашляли и задыхались, у многих обострялись хронические заболевания, и «скорая» не успевала выезжать на вызовы.

Софья Аркадьевна стала совсем плоха. Она постоянно жаловалась на сердце и уже с трудом вставала с постели. Прихварывала и Неля — от запаха гари у нее начались астматические приступы. Конечно, переносить жару за городом, на природе, было бы гораздо легче, но в тот год Вася уже заканчивал институт, впереди была защита диплома, и о том, чтобы ехать вместе с ними, и речи быть не могло.

В конце концов, после долгих колебаний, Неля с Софьей Аркадьевной уехали на дачу, оставив его одного в городской квартире. После прощальных напутствий, объятий и поцелуев Василий чувствовал себя смертельно уставшим, словно вагоны с углем разгружал. Неужели эти женщины не могут хоть иногда помолчать?

В первые дни он просто не знал, что делать с наконец-то обретенной свободой. Диплом был давно написан, в институте делать было особенно нечего, и Вася зачем-то бродил часами по улицам, заходил в кафе и рестораны, сидел там, подолгу глядя на прохожих… Часто он ловил на себе заинтересованные взгляды девушек — и тут же брезгливо отворачивался, словно боясь испачкаться.

Он уже почти отчаялся, когда, наконец, произошло то самое событие, которого он ждал всю свою жизнь.