Теория праздного класса

На ранних стадиях экономического развития потребление «безупречных» благ, в особенности лучших образцов (в идеале всякое потребление сверх прожиточного минимума), принадлежит обыкновенно праздному классу. Это ограничение, похоже, исчезает, по крайней мере формально, с переходом к последующей, миролюбивой стадии развития, когда возникает частная собственность на материальные ценности и когда складывается система производства на основе наемного труда либо мелкой домашней экономики. Но на более ранней условно-миролюбивой стадии, когда формировалось и утверждалось обилие традиций, посредством которых институция праздного класса воздействовала на дальнейшее экономическое развитие общества, это правило имело силу общественного закона. Оно служило в качестве нормы, которой стремилось соответствовать потребление, и всякий заметный отход от этой нормы нужно трактовать как отклонение, которое, разумеется, будет подавлено в ходе дальнейшего развития.

Условно-миролюбивый праздный господин не просто вкушает хлеб насущный сверх минимума, необходимого для поддержания жизни и здоровья; его потребление приобретает особую специфику применительно к качеству потребляемых товаров. Он вволю потребляет лучшее из еды, напитков, дурманящих веществ, жилья, услуг, украшений, платья, оружия и личного снаряжения, увеселений, амулетов, божественного или идолического покровительства. В ходе постоянного улучшения, которое затрагивает предметы потребления, побудительным принципом и ближайшей целью всякого нововведения является, несомненно, совершенствование производимых продуктов ради повышения личного удобства и благополучия. Однако это не единственная цель потребления. Каноны почтенности немедленно вступают в действие и распространяются на доступные нововведения, которые, по их меркам, достойны сохранения. Поскольку потребление благ более высокого качества есть свидетельство богатства, оно становится почетным, и наоборот, невозможность потреблять блага надлежащего качества в необходимом количестве становится признаком упадка и низкого положения.

Это возрастание придирчивости к качеству еды, питья и всего остального со временем затрагивает не только образ жизни, но также воспитание и духовное развитие праздного господина. Перед нами уже не тот удачливый и воинственный мужчина, которым он был исходно, человек силы, возможностей и отваги. Чтобы не выставить себя на посмешище, он должен также развивать вкус, ибо отныне ему полагается уметь различать в потребляемых благах «достойное» от «недостойного». Он делается сведущим в яствах, что заслуживают различной степени похвалы, в подобающих мужчине напитках и украшениях, в приличествующем облачении и архитектуре, в оружии, играх, танцах и дурманящих веществах. Такое развитие эстетических способностей требует времени и прилежания, а тем самым складывающиеся условия вынужденно меняют жизнь благородного господина, заставляют отказываться от праздности ради более или менее усердного усвоения навыков проживания праздной жизни приличествующим образом. Помимо требования свободного потребления надлежащих благ существует родственное требование, которое гласит, что благородный господин должен уметь потреблять блага в подобающей манере. Праздная жизнь должна соответствовать установленным правилам. Отсюда и возникают хорошие манеры, как объяснялось в предыдущих главах. Благовоспитанность в поведении и образе жизни суть соответствие нормам нарочитой праздности и нарочитого потребления.

Для праздного господина нарочитое потребление материальных ценностей является способом обрести уважение общества. По мере накопления богатства становится ясно, что его собственных усилий, без посторонней помощи, уже недостаточно для доказательств своего могущества. Потому он прибегает к помощи друзей и соперников, раздает ценные дары, устраивает пышные пиршества и увеселения. Дары и пиршества, быть может, имеют иное происхождение, нежели наивное хвастовство, но довольно рано была осознана их полезность именно для указанной цели, и они сохранили эту черту вплоть до настоящего времени, так что полезность таких проявлений богатства издавна трактовалась соответственно. Дорогостоящие увеселения, будь то потлач[13] или бал, особенно хорошо служат своему назначению. Соперник, с которым хозяин увеселений жаждет сравнить себя, тем самым превращается в инструмент к достижению цели. Он мнимо потребляет за хозяина и одновременно выступает очевидцем потребления тех излишков благ, которыми хозяин не в состоянии распорядиться без посторонней помощи; кроме этого, он свидетельствует навыки хозяина в правилах этикета.