Теория праздного класса

Архаичное представление о различии низкого и почетного в образе жизни человека и сегодня остается весьма и весьма сильным. Настолько сильным, что мало кто из «класса лучших» не обладает инстинктивным отвращением к черной работе. Мы живо воображаем себе нечистоту, которую стало ритуалом приписывать в особой степени тем занятиям, что по привычке мысленно связываются у нас с домашней прислугой. Как представляется всякой личности изысканного вкуса, определенные обязанности, которые, по обыкновению, возложены на слуг, неразрывно связаны с осквернением души. Плебейское окружение, захудалые, т. е. недорогие, жилища и грубые занятия в общем производстве подвергаются безоговорочному презрению и избегаются. Эти вещи несовместимы с жизнью на удовлетворительном духовном уровне — с «высокими мыслями». Известная степень праздности и освобождения от непосредственного контакта с такими производственными процессами, которые отвечают первоочередным повседневным целям человеческой жизни, со времен древнегреческих философов и до настоящего времени неизменно воспринимаются теми, кто над этим задумывается, как предпосылка к достойной, или красивой, или даже безупречной жизни. Сама по себе праздная жизнь (и все с ней связанное) облагораживает человека и является прекрасной в глазах всех цивилизованных людей.

Это личное, субъективное значение праздности и других свидетельств богатства несомненно является большей частью производным и второстепенным. Оно отчасти отражение того факта, что праздность утилитарна как средство заслужить у других почет, а отчасти — результат подмены одного понятия другим. Выполнение работы стало свидетельством уступающей силы, поэтому сам труд путем мысленного опущения промежуточных понятий стал рассматриваться как низкий по самой сути.

В течение собственно хищнической стадии и особенно следующих за ней ранних стадий квазимиролюбивого развития производства праздная жизнь являлась самым наглядным и убедительным доказательством денежной силы, а следовательно, и превосходства в силе вообще. Причем всегда при условии, что праздный господин может продемонстрировать свой покой и блаженство. На этой стадии богатство состоит главным образом из рабов, а выгоды, происходящие из обладания таким богатством и властью, имеют форму в основном личного услужения и его непосредственных плодов. Демонстративное воздержание от труда становится, таким образом, традиционным признаком превосходства в денежных успехах и общепризнанным показателем степени заслуженного почета. И наоборот, так как прилежание в производительном труде есть признак бедности и подчинения, оно становится несовместимым с престижным положением в обществе. Таким образом, привычки прилежания и бережливости не получают постоянной поддержки со стороны денежного соперничества, широко распространенного в обществе. Наоборот, этот вид соперничества вовсе не содействует участию в производительном труде. Труд неизбежно стал бы позорным, будучи свидетельством бедности, если бы даже он не стал считаться неблагопристойным занятием уже при той древней традиции, что была унаследована от более ранней культурной стадии. Старинный обычай хищнической культуры заключается в том, что производительных усилий следует остерегаться как недостойных для здоровых телом людей, и этот обычай укрепляется, а отнюдь не отбрасывается при переходе от хищнического к квазимиролюбивому образу жизни.

Если бы институт праздного класса не возник сразу же с появлением частной собственности, уже в силу бесславия, приписываемого занятости в производительном труде, он появился бы в любом случае в качестве одного из первых последствий обладания собственностью. И нужно заметить, что, хотя праздный класс существовал в принципе со времен зарождения хищнической культуры, с переходом от хищнической к следующей за ней денежной стадии культуры институт праздного класса наполняется новым смыслом. Именно с этого времени и впредь он и является «праздным классом» как на деле, так и в теории. К этому моменту институт праздного класса восходит в своем законченном виде.

В течение собственно хищнической стадии различие между праздным классом и трудящимися слоями является до некоторой степени лишь формальным. Здоровые мужчины ревностно чуждаются всего, что в их представлении является рабской повинностью, однако на самом деле их деятельность ощутимым образом способствует поддержанию жизни группы. Последующая стадия квазимирного производства обычно характеризуется установившейся системой рабского труда, стадами скота, слоем подневольных табунщиков и пастухов; производство продвинуто настолько, что общество уже больше не зависит от средств к существованию, добываемых охотой или каким-либо другим видом деятельности, которую можно безусловно отнести к разряду доблестной. С этого момента и далее отличительной чертой в жизни праздного класса является демонстративное освобождение от всяких полезных занятий.