Теория ракушек

После того, как силы иссякли, я села на пол, прислонилась к стене, закрыла лицо руками и продолжила плакать, но уже тише. Мама, которая в ужасе наблюдала за моим срывом, подошла ближе и погладила по голове.

– Доча… всё будет хорошо, доча…

Внезапно меня стала бить дрожь. Заметив это, мама молча сделала мне горячую ванну, потом напоила чаем с малиной и уложила спать, подоткнув одеяло, как в детстве.

Только дрожь никак не унималась. В ту ночь я так и не смогла заснуть: огненные нити безнадежности и отчаянной тоски пронизывали тело и душу, причиняя нестерпимую боль.

Ах, как легко рассуждать о пожаре, если ты никогда не горел! И как всё меняется, когда адский огонь сжирает тебя изнутри!

Что со мной такое?

Неужели это и есть любовь?

В таком случае я бы предпочла никогда её не знать! Как теперь жить дальше, как?

«Кенотаф», – внезапно всплыло в голове. Кажется, именно так называли могилу без захоронения. И под утро мне стало казаться, что моё тело стало этим самым кенотафом – могилой, в которой абсолютно пусто, потому что всё сгорело дотла…

На следующий день удалось ненадолго взять себя в руки: извиниться перед мамой, уверить ее, что со мной уже всё в порядке и она может спокойно ехать за бабушкой.

После маминого отъезда я всё время провела в кровати без еды и сна – просто лежала и рассматривала узоры на обоях. Дурацкие узоры. Почему я раньше не замечала, что они такие дурацкие?

В понедельник идти в гимназию не хотелось: одолевало искушение прогулять уроки, ведь мама должна была вернуться только вечером. С другой стороны, возникло желание прийти на немецкий и сделать  Веберу какую-нибудь гадость. Да, я понимала, что в случившемся нет его вины, но всё равно почему-то была очень на него зла.

В итоге тёмная сторона взяла верх – на уроки я пошла.

На алгебре Ольга Борисовна, как обычно, скакала перед носом со своими историями, но впервые в жизни я этому радовалась: удалось хоть немного отвлечься.

А на немецком снова нахлынула волна нестерпимой боли.

Вебер дал писать тест – я специально отметила всё неправильно. Потом решила не дожидаться конца урока, а шлепнуть ему тест на стол и гордо удалиться. Знала, что это – тупо, только ничего не могла с собой поделать.

Поднявшись из-за парты, я медленно подошла к его столу и силой припечатала лист к глянцевой поверхности. А потом… потом перед глазами всё потемнело и поплыло.

Последнее, что помню – вскрики одноклассников, испуганное лицо Марка и снова эта чёртова пульсирующая жилка на его шее…

…Очнулась я на кушетке в медкабинете.

Рядом находились Марк и наша медсестра, Наталья Владимировна.

– Лика, как ты? – спросила медсестра.

– Отлично, – ответила я и тут же попыталась встать, но она не позволила этого сделать.

– Нет, нет, лежи! Давление у тебя сейчас очень низкое. Я пыталась дозвониться твоей маме, но не смогла. Позвоню Наде.

Ох, вот это я влипла! К большому сожалению, Наталья Владимировна была соседкой моей крестной, а также очень хорошо знала маму, так что скрыть происшествие теперь никак не получится. Не знаю, как в этом случае медсестра должна действовать по инструкции, но Наталья Владимировна задала мне несколько вопросов, а потом позвонила крестной и вкратце рассказала о случившемся.

– Да, да, – сказала она в трубку в конце разговора, – договорились.

А потом повернулась ко мне:

– Сейчас Надя найдет, с кем оставить детей, а потом приедет и отвезет тебя в больницу к знакомому врачу. Там сделают диагностику – быстро и в лучшем виде.

У тети Нади знакомые везде. Так что я не сомневалась, что всё сделают в лучшем виде, только вот никакого желания ехать в больницу не было.

– Давайте я лучше пойду домой! – запротестовала я. – Не хочу в больницу, прекрасно себя чувствую, и нечего там диагностировать.

– Марк Эдуардович сказал, что это уже не первый обморок.

– Я могу отвести ее в больницу, а Надежда Николаевна пусть сразу туда приезжает, – влез Вебер.

– Наталья Владимировна, – сказала я, обращаясь к медсестре.  – Пожалуйста, попросите этого человека немедленно выйти отсюда.

– Что? Лика… – начала она, но я ее перебила, причём довольно громко и грубо:

– Я сказала – пускай он выйдет!

Я не смотрела на Марка в упор, но краем глаза заметила, как он недоуменно пожал плечами и вышел. Ага, скатертью дорога. Наши пути разошлись, хоть на самом деле никогда и не сходились.

После этого я сложила руки на животе и закрыла глаза, показывая, что никаких объяснений не будет.

Крестная пришла через полчаса и мы поехали на такси в больницу. К этому времени она уже успела договориться с врачом, так что диагностику там провели быстро.

– Ничего страшного, – сообщила тетя Надя после всех экзекуций, – вегетососудистая дистония. Не пугайся, у меня тоже подобное было в твоем возрасте. Попьешь таблетки, можно капельницы дома поставить, но вообще тебе надо больше спать и кушать, а то ты что-то похудела.

– Просто конец года, ничего не успеваю, нервничаю, – пробурчала я, – крестная, а ты можешь маме об этом не говорить?

– Скажешь тоже! Как такое скроешь? Нет уж, извини!