Теория стаи

Земледелие, подобно плотницкому и закройному делу, — деятельность созидательная, не случайно не приемлющие Христа евреи чурались ее как огня. Это исторический факт, что в XIX веке царское правительство на юге России пыталось приучить этнических евреев к земледелию. (В частности, этим занимался оставшийся в истории благодаря своему благородству знаменитый генерал от инфантерии Инзов, курировавший национальные меньшинства на юге России. Он похоронен под Болградом — о, об удивительном населении этого города речь еще впереди! — и населявшие его переселенцы с Балканского полуострова, болгары, добровольно последние пять километров гроб с телом генерала несли, передвигаясь на коленях.) Итак, царское правительство пыталось создать однородные в этническом отношении еврейские поселения, им выделялись значительные земельные наделы, выдавались ссуды и займы. Казалось бы, исповедовавшие иудаизм евреи (если они исповедовали веру, завещанную Моисеем) должны были благословить царское правительство за то, что оно столь существенно помогало вернуться к тому роду занятий, который завещал им Моисей и пророки. Ан, нет. Через некоторое время во всех этих селениях наблюдалась одна и та же картина: землю обрабатывали батраки из местного населения, преимущественно славянских национальностей, в короткий срок тем или иным образом оказавшиеся в безнадежной долговой кабале у новоявленных землевладельцев. Редкостное единодушие. (Конечно, есть другой пример: кибуцы — сельхозпоселения, возникшие в начале XX века на территории Палестины. Они были организованы евреями — преимущественно выходцами из России. Однако сейчас эти кибуцы уже на стадии разложения, люди бегут, да и в лучшие для них времена процент подобных земледельцев от мирового еврейства был совершенно ничтожен.)

Симон же Киринеянин был человеком характера противоположного: он, напротив, торговлю оставил и перебрался в Иерусалим, чтобы заняться земледелием. Он не мог изменить свою профессию в Киринее по естественной причине: неприязни местного населения ко всякому чужаку. Так было всегда, и в особенности в древности: чужаку-одиночке в клановом обществе приходится несравнимо труднее, чем среди соплеменников.

Киринея не исключение — и об этом можно говорить с уверенностью, хотя психологический климат той местности известен, похоже, только по записям Полибия. «Так, — говорит Тимолеонт, — Ливия заселена вся сплошь, а все же, когда хотят возможно выразительнее обозначить пустыню, употребляют поговорку: „пустыннее Ливии“, причем разумеется не безлюдность Ливии, но малодушие ее жителей. Вообще, — прибавляет он, — кому могут быть страшны мужчины, которые всю жизнь остаются без дела и скрывают под платьем руки, этот дар природы, отличающий человека от прочих животных?» (Полибий, XII, 26a:2–4). Трусливые и ленивые народы всегда агрессивно настроены к проживающим рядом с ними национальным меньшинствам — тому множество примеров и в современной жизни.

Итак, еврей, желавший заняться именно земледелием, под Киринеей исполнить свою мечту не мог.

То, что Симон на поле, с которого он шел в день распятия Христа, занимался физическим трудом самолично, а не был надсмотрщиком, следует из того, что его кто-то из римских легионеров выбрал нести крест (слова из Евангелий: «заставили» [Мф.]; «заставили» [Мк.]; «захвативши… возложили» [Лук.]) — и по двум причинам. Во-первых, легионер для грязной работы несения креста за преступником не мог выбрать человека господского вида, а только на вид рядового и неприметного — субординацию римляне блюли, может быть, тщательнее, чем коренное население провинций, тем самым подчеркивая принцип власти. Во-вторых, выбранный человек должен был быть достаточно физически силен, чтобы смочь тяжелый крест не только поднять и донести его до места, но и втащить на Голгофский холм. Отсюда: Симон был простого вида и физически крепок, что естественно для человека такого вида созидательной деятельности, как земледелие.

Несение креста расценивалось и толпой, и легионерами, несомненно, как наказание, поэтому одним из факторов, определявших выбор легионера, была внутренняя неприязнь ко всякому носителю противоположного нравственного начала — свойства души не скрыть, они проявляются не только в поступках, но прорисовываются и в выражении лица; Симон не исключение. У власть имущих (иерархическое мышление) наиболее глубинная неприязнь всегда направлена только в одну сторону (против самостоятельного, совместимого с Истиной мышления): над Христом легионеры глумились и надели Ему на голову терновый венец, рационализируя свою подсознательную неприязнь тем, что Он, в соответствии с мнением начальства, — преступник; близкую по духу Христу женщину ложно обвинили в прелюбодеянии и чуть не побили камнями; Симона наказали несением креста. И наоборот: из толпы, гнавшей Христа на Голгофу, легионеры не выбрали для этой цели ни одного! Они не ошибаются никогда: ни в выборе жертв, ни в подборе союзников.