Теория стаи

Происходившее в сталинском СССР целостно: потенциальных защитников выводят или в сибирские лагеря, или без оружия на сотню метров от границы, все оружие «благонадежных» или запирают на складах, или выдают «особо надежным» комсомольцам-«внешникам», которые его вслед за комиссарами бросают при первой же возможности (что приводит к тому, что уже зимой 41-го русских ополченцев и, опять-таки, тех же освобожденных «неблагонадежных» гонят с одной винтовкой на несколько человек в атаку на пулеметы); танки оказались на железнодорожных платформах, откуда сгрузить их без спецсредств было невозможно, да и некому (эшелоны с безоружными танкистами отправляют другой дорогой), командовать назначают офицеров и комиссаров подхалимско-«внешнического» типа; складами горючего, столь необходимого гитлеровцам, заведовать назначают тоже законченных скотов…

Судьба «неблагонадежных» — тема, мягко выражаясь, неудобная — для носителей стайной психологии. Поэтому как в России, так и за ее пределами, никакие неугоднические исследования не финансировались.

Документов касательно событий 1941 года на русском языке мало: послушный Сталин своего добиться смог. Писать разрешалось только политработникам — а им за рассказы о мужестве «классового врага» полагалось не просто понижение в должности, но расстрел.

Молчание распространилось и на постсоветское время. Сменившим «внешников» демократам-«внутренникам» правда нужна еще меньше.

Но кое-что все-таки сохранилось — на немецком. Разумеется, эти сведения косвенные, к тому же записи искажены стайной психологией. Но факты все равно выявляются: пленных в первые дни войны было мало (куда делись 236 тысяч безоружных?); потери немцев незначительны (чем занимались охранники из НКВД?); расход боеприпасов — тоже. Но были столь потрясавшие гитлеровских командиров случаи индивидуального мужества русских: когда отбивались до последнего патрона и предпочитали взорвать себя в подбитом танке, чем оказаться в плену. Началось столь ужасавшее немцев партизанское движение — но что немцы могли знать о социальном статусе партизан?

К тому же, от немцев мы никогда не узнаем, камнем ли или острой щепкой добывал оружие сумевший найти в себе силы бежать от пленения «неблагонадежный»…

Конечно, кто-то из «неблагонадежных» «внутренников» погиб при немецкой артподготовке уже утром 22 июня, кто-то сгинул среди русских «комсомольцев», провождистских украинцев и прибалтов-«внешников». «Неблагонадежные» «внутренники» стайного типа хоть и не сразу, но в плен сдались. Их как «благонадежных» (по мнению немцев) отправили батрачить в Германию, где они 41-й год, видимо, пережили. Правда, в 1944–1945 годах часть их была уничтожена при бомбежках американской авиацией, часть при продвижении наших войск расстреляна энкавэдэшниками, но многие предатели Родины всеми правдами и неправдами, любыми преступлениями против совести пытались попасть в Америку — и к своим попали. Из «внутренников» летом 41-го не сдавались до конца только самые яркие: отсиделись где-нибудь.

Но было и «золото, огнем очищенное» — неугодники.

Во многом усилиями именно неугоднической части «неблагонадежных» был летом-осенью 41-го надломлен хребет гитлеровско-сталинской «внешнической» стае — обеспечив тем самым победу над сверхвождем во Второй мировой войне, в которой неугодники и «внутренники» воевали против «внешников».

Именно неугодники 41-го и победили сверхвождя.

Парадокс истории заключается в том, что их подвиг — самая сущность этой эпохи — почти не отмечен, — разве что в немецких документах, в которых упоминаются — всего лишь упоминаются! — загадочные, наводящие на немцев ужас одиночные партизаны.

А где о них можно найти упоминания в советских документах? Не в официальных же отчетах о партизанской деятельности, в которых восхвалялись партизанские края и полки! И не в мемуарах партизан, фальшиво поющих дифирамбы партизанским полкам и дивизиям. Им неугодники чужды. Да и откуда им было знать, что происходит за пределами их края или дивизии?