Теория стаи

Что касается предпочтения американцами гагаузов, то трудно не обратить внимания, что адвентистские пасторы вообще редко бывают по национальности русскими. При «внешниках» многие пасторы были немцами — и главарем себе — это в России-то! — выбирали то своего брата немца, то прибалта, то выходца из донских казаков (в «КАТАРСИСе-1» один из таких шел под кличкой «красный помидор»). А новая «внутренническая» волна церковного руководства, смывшая немцев, прибалтов и часть семейного клана донского казака, помимо гагаузов состояла преимущественно из молдаван и колхозников западных областей Украины (то есть из тех самых, которые в войну поголовно дезертировали и переходили на сторону гитлеровцев), да еще редких русских типа выходцев из «внутреннического» села-предателя Останкино, привлеченных американцами. Естественно, что и гагауз пастор Жулик в этой компании принят был как свой.

Свои терпят только своих, так что в общем-то закономерно, что если «внешники» в свое время отлучили от церкви П., то теперь «внутренники», не стесняясь, поступали в том же духе и с его женой!

Может показаться глупым, что П. и В. при том, что их столь отчетливо отторгала иерархия как таковая, вне зависимости от того, «внешническая» или «внутренническая», все-таки к ней тянулись, да еще пытались доказать, что в церкви многое не так, как пишется в рекламных изданиях и символе веры. Глупо не это, глупо верить, что слово всегда используется в прямом логическом смысле. Это бывает очень редко — а в иерархиях никогда.

Так что П. еще предстояло слово «иерархия» перестать употреблять в обыденном смысле, узнать, чем село Останкино вошло в историю, и почему именно американцы, а не немцы на ассоциативно-эстетическом уровне выцедили выходцев из этого села на высшие в церкви должности; заметить, наконец, что «посланцам небесной Истины» из Америки любы потомки предателей родины вообще и времен Великой Отечественной в частности. (Вот ведь на чем «посланцы неба» из Америки «прокололись» — на эстетических предпочтениях! Кто им нравится, и кому они! Так что этот метод применим не только к постижению Александра I или Сталина.)

Для того, чтобы П. мог соединить вместе все происходящие в церкви странности, ему еще предстояло разъединить две сменивших одна другую иерархических волны, а это было трудно, потому что пасторы и той, и другой волны относились к нему, П., с одинаковой, порой прямо-таки звериной ненавистью. Трудно было также и потому, что в официальной церкви, которую поначалу он, заблуждаясь, считал достаточно единой, нет-нет да и встречались люди (типа того деда с творогом и сметаной, дважды приговоренного к расстрелу), которые П. помогали — и как помогали!

— В церкви в начальниках не только гагаузы появились, — сказал П. гагаузке. — Но и молдаване, азербайджанцы тоже. А теперь еще и евреи. Это прибалты с немцами уходят, а евреи наоборот.

— Да-да! Я слышала! — радостно заулыбалась гагаузка. — Ведь как все переменилось! Раньше евреев в церкви не было вовсе, а сейчас, говорят, валом крестятся.

— Ну не «вовсе», — поправил любивший корректность П. — Были. Несколько человек на весь Союз было. Везде, как говорится, есть свой еврей. А вообще, согласитесь, интересно: за столетнюю историю церкви в России, тысяч за сотню, наверное членов было, евреев среди них — всего двое-трое, хотя все евреи в Союзе сидели, и их не выпускали; а теперь, когда массами выезжают, и число их уменьшилось в несколько раз, такое их в церкви количество появилось…

— Да, даже у нас в глухомани, — закивала гагаузка, — где евреи почти все уехали, и то в общине еврейка покрестилась! Учительница! Она сейчас в Израиль навсегда уезжает. Хотела в Америку, но не получается. Так что в Израиль. Слышали про нее?

— Слышал и видел, — кивнул П. — Болград невелик, поневоле все знаешь. Учительница истории.

— Да, грамотная женщина. Она только покрестилась, и ее тут же учителем субботней школы поставили.

— А почему не директора винзавода? — спросил П. с иронией. Причиной же иронии было то, что по «Церковному руководству» член церкви не имел право участвовать ни в производстве, ни в распространении алкоголя. — Он тоже с дипломом.

— А ты разве не знаешь? — удивилась гагаузка.

— Что?

— Так он же еще не крещеный!

— Разве? Не знал.

— Но судя по всему, скоро крещение примет. Уж столько мы церквями за него молились!

— С подачи пастора что ли? — кивнул П. в сторону воркующих пасторов-гагаузов.

— А кого же еще?! Его-его! А сколько он, наш пастор, к директору ходил, сколько уговаривал! Так что скоро крещение примет. И уж только после станет учителем.

(Так, кстати говоря, и случилось.)

«А Галю вот не то что не уговаривают, а наоборот…» — подумал П. и сказал:

— Понятно.

Хотя ни в тот момент на берегу, ни в тот даже год так еще ничего и не понял.

— А что до евреев, — назидательно продолжила гагаузка, — так это пророчество известное. Сказано: перед самым Вторым Пришествием евреи будут присоединяться к народу Божьему в большом числе.