Теория убийства

Конечно, даже я понял, что означали ее вчерашние слова. Последнее предупреждение, не больше, не меньше. Шики прямым текстом заявила, что мне будет плохо, если я не вниму предупреждению и не перестану общаться с ней.

Но она не понимала главного. Она говорила мне это с первой минуты нашего знакомства. Каждым своим словом и движением. И я уже давно привык.

На крыше мы были одни — больше ни души. Январский холодный ветер не располагал к перекусам на свежем воздухе.

— Бррр, холодно. Не хочешь пойти еще куда-нибудь?

— Нет, мне здесь нравится. Если предпочитаешь другое место — не стесняйся, иди.

Официально-вежливый тон Шики лишь заставил меня наклонить голову и присесть под стеной, где не так дуло. Повисло молчание. Я уже прикончил второй бутерброд, но Шики даже не разорвала обертку на своем.

— Зачем ты опять заговорил со мной?

Ее голос был едва слышен, и я даже не совсем понял, что она обращается ко мне.

— Ты что-то сказала, Шики?

— Я хочу знать, почему ты так неосторожен.

Теперь ее взгляд пронзил меня, словно копье.

— Что-то новенькое. Меня обзывали наивным и слишком прямодушным, но вот неосторожным — еще ни разу.

— Тебе льстили.

Неловкая шутка даже не поцарапала броню ее ледяной уверенности и враждебности. Шики резко дернула рукой, располосовав упаковку сандвича с яйцом. Раздирающий хруст отдался в морозном воздухе, и она молча впилась зубами в бутерброд. Поскольку я уже управился, то решил поддержать беседу — такое молчание плохо действует на пищеварение.

— Ты, кажется, немного злишься?

— Немного?! — новый убийственный взгляд немедленно заставил меня пожалеть о сказанном. От такого пищеварению лучше не станет. Но Шики уже прорвало, и в ее голосе чувствовалось кипящее высоким градусом раздражение.

— Не понимаю отчего, но меня почему-то страшно раздражает твое присутствие. Почему ты не отстанешь от меня? Я же сказала вчера прямо — как ты можешь не понимать?!

— Я тоже не знаю, в чем дело. Мне хорошо с тобой, но если ты спросишь почему, я не отвечу. А что касается вчерашнего разговора, то я склонен смотреть на вещи с оптимизмом.

— Кокуто-кун, ты понимаешь, что я — не нормальный человек?

Единственное что я мог сделать — кивнуть. Расщепление ее личности было очевидно, и, конечно, это было совершенно ненормально.

— Да, не нормальный.

— Прекрасно. Тогда ты должен понять и то, что я не из тех, с кем ты можешь нормально дружить.

— Нормальная или ненормальная, честно говоря, меня это совершенно не волнует, когда я с тобой.

Шики замерла. Словно время остановилось. Словно она забыла, как дышать. Прошла минута.

— Но я не могу стать такой как ты.

Выговорив это, Шики провела рукой по волосам. Широкий рукав кимоно соскользнул вниз, и я увидел плотно замотанный вокруг ее запястья, у правого локтя, бинт. Белый и свежий бинт.

— Шики, эта рана…

Она не дала мне шанса закончить, резко поднялась и безжалостно проговорила:

— Раз ты не понял слов ШИКИ, я скажу сама.

Ее взгляд устремился к холодным далям за обрезом крыши, минуя меня.

— Если так пойдет и дальше, это может кончиться тем, что я убью тебя.

Ответа на эти слова я подобрать так и не смог.

Шики давно уже ушла, оставив обертку на голом бетоне. Я машинально подобрал ее и пробормотал себе под нос:

— Гакуто попал в точку.

Да, если вспомнить тот разговор с Гакуто… я — дурак, точно как он и говорил. То, что Шики отвергла меня, уже не имело никакого значения. Наоборот, ее резкие слова словно прочистили мне мозги. Причина, по которой мне было хорошо с Шики, стала кристально ясной.

— Я сошел с ума уже давным-давно.

Я так любил Шики, что даже ее слова о том, что ей хочется убить меня, не заставили меня отступить.

Это было первое воскресенье февраля. Проснувшись, я вышел в гостиную. Братец Дайске уже собирался уходить.

— Ого, ты здесь, оказывается?

— Здорово. С вечера зашел к вам соснуть, потому что последний поезд уже ушел. А теперь опять на работу. Завидую вам, школярам, у вас, если пообещали каникулы, то так и будет. О-хо-хо.

Вокруг глаз его темнели круги. Типичный хронический недосып. Могу поспорить, он опять по уши в делах, связанных с новой информацией о серийном убийце.

— Кажется, ты собирался зайти в мою школу. Что же тебя не видать?

— У нас все началось сначала. Если честно, три дня назад случилось шестое убийство. Жертва отчаянно сопротивлялась, и мы нашли на ее ногтях кровь кусочки кожи убийцы. У женщины были длинные ногти, и она царапалась как кошка. Сантиметра три кожи содрала с руки маньяка.

Это была новость — ни по телевизору, ни в газетах еще ничего не сообщали. Но я похолодел по совершенно другой причине. Наверное, потому, что за последние несколько дней с губ Шики несколько раз сорвалось это зловещее слово. «Убийство».

Иначе с чего бы еще мне вдруг представилось на мгновение: что, если Шики — убийца?

— Содрала?.. Ты имеешь в виду, что убийца был ранен?

— Точно. Не себя же она царапала? Криминалисты уже выяснили, что содранная кожа — с руки, примерно около локтя, и установили группу крови. Теперь ему конец.