Теория вероятного чуда

Ноги ослабли, и Даша опустилась коленями на траву. Прямо в чешую, обильно рассеянную Палычем во все стороны.

— Я не могу ответить тебе на этот вопрос, Дарья Дмитриевна. Потому что ответа у меня нет. Может, от скуки? От одиночества? От презрения к этим идиотам, которые решили, что могут творить что угодно. Не помню, кто сказал: преступность победить невозможно, ее можно только возглавить. Что я и сделал.

Он швырнул в тазик очередную рыбешку, он ее только что очистил, успев вспороть живот и выпустить внутренности прямо на траву у своих ног в резиновых тапках. Она молчала, наблюдая за блеском острого лезвия, мелькающего в его ловких пальцах.

— Как вот ты прямо взял и Коленьке нож в горло, — произнесла она, не отводя взгляда от его рук. — Как рыбе этой. Он же не рыба, Палыч. Он же был человек. А ты…

— Какой он человек, Панина? Так, мусор генетический, — бесстрастно отреагировал он. — Тебе вечно врал, изворачивался, изменял. Все время пытался заработать неправедно. Я его и привлек к делу. Чего мотается, как дерьмо в проруби. Еще, чего доброго, тебя подставит. Так я думал.

— Благое дело делал, стало быть? — покивала она, язвительно скривившись. — Какой хороший дядечка. Ты его надоумил ко мне за помощью обратиться, когда его секретарша якобы пропала?

— Нет. Вот это все без меня, — с холодным смешком задрал руки вверх Палыч. — Ребята захотели больше денег. Захотели меня кинуть. Вот и принялись творить черт-те что.

В одной руке он по-прежнему держал нож. В другой извивалась рыба.

— У вас внезапно умер курьер. Схема поставки нарушилась. И все засбоило. Кириллова перепугалась после смерти своего любовника, решила, что это ты его убил, и поспешила залечь на дно. И Коленька не придумал ничего лучшего, как попросить меня о помощи. Зачем он пришел ко мне, Палыч? Ты послал?

— Нет, — последовал короткий ответ.

Он помолчал, потом все же объяснил:

— Они запаниковали. Я же уже сказал тебе. Решили, что Архипов не сам умер. Что его устранили. Идиоты, что тут скажешь! И Коле твоему пришла в голову шальная мысль привлечь тебя. Счел, что тем самым будет застрахован. Что это меня сдержит. И принялся такое вытворять!

— Убил по неосторожности Кириллову. Спрятал под моей ванной товар. Зачем? Решил спрятать у сотрудника полиции, чтобы подстраховаться. Знал, что я под ванну не полезу никогда. Я и не лазила. Пакет нашел посторонний человек.

— Волков не посторонний, — с неожиданным уважением произнес Палыч. — Он до всего додумался раньше всех вас.

— До чего додумался? До того, что в силовых структурах есть кто-то, кто контролирует бизнес с контрабандой камнями?

— Сначала он додумался до того, что его брата банально подставили под раздачу. Потом понял, что за этим стоит кто-то из ментов. Не могла бандитская шелупонь так грамотно сработать. И принялся так рыть… Даже страшно стало от его раскопок. И он ведь додумался, стервец, что это кто-то из тех двоих, что вели следствие по делу.

— Ты и я? — уточнила Даша. И тут же возмутилась: — Палыч, но мы же работали! Так работали, что спать было некогда.

— Ох, Панина… — он снова глянул на нее глазами незнакомого человека. — Какая же ты наивная. И доверчивая. Обмануть тебя — раз плюнуть. Это ты, ты, понимаешь, работала. А я всю твою работу сводил на нет. Потому и дело в «глухарях».

— Это ты их убил?

— Нет, конечно! С ума сошла! — он с такой силой отшатнулся, что едва не упал с пенька, на котором сидел. — Убить было кому. И это не я решение принимал о наказании. Братва. Мое дело было подставить.

— Камни подменил ты, — утвердительно покивала она, Палыч не возразил. — Ты… И того парня, которого я в кафе задержала, ты отмазал. Как его фамилия-то, припомнить бы? Гордеев? Твой человек?

Палыч молча кивнул.

— Потому ты и скрыл от меня, что он задерживался по подозрению в хранении запрещенных препаратов. Сказал, что парень чист. Выходной день, кто станет выяснять? А он работал на тебя. И он, и Коленька, и Кириллова. Масштабно, Палыч. Что могу сказать! А тут еще товар, который Коля с Кирилловой решили у тебя отжать, нашли у меня под ванной. Какая удача, да? Я сама тебе его отдала. Тебе даже суетиться не пришлось. Вот стечение так стечение обстоятельств.

— Как ты поняла, что твоего Николая я?.. — он поискал удобное слово, не нашел. И не закончил.

— Как я поняла, что Коленьку убил ты? — Он снова кивнул, не проронив ни звука. — Он назвал тебя Сантой. А он только тебя так называл. После того, как ты однажды нам перед Новым годом ель красивую принес. С тех пор редко, но называл так. Он, когда понял, что умрет, назвал тебя.

— Не доказательно. — Палыч выразительно глянул на ее грудь. — Слушают, небось, нас?

Теперь пришла ее очередь молчать.

— Пусть слушают. Доказать мою причастность будет сложно, Панина. Ни улик. Ни свидетелей.

— Ошибаешься, Палыч. Ты засветился на регистраторе одной машины в соседнем дворе, когда приехал Коленьку убивать. Сложно было, но Васюков, ты же его знаешь, дотошный. Нашел.

— Ничего не доказывает, — вяло опротестовал он, бросая нож в гору почищенной рыбы.