Теория Всего Просветленная перспектива

Майя и я посетили местность, где я когда-то владел маленьким кусочком земли, о котором никто не знал. Главной особенностью этого заросшего лесом холмистого места был старый заросший каменно-известковый фундамент рядом с ручьем. Ш думаю, когда-то это была церковь, по крайней мере так мне казалось. Долгое время я ухаживал за этим фундаментом на мелководье, приводя его в порядок. Я изменил русло ручья так, чтобы вода затекала на маленькую площадку уровнем выше, затем падала со скалы в большое углубление внизу, образуя таким образом два спокойных прудика. Через самое низкое отверстие в большей секции вода текла на три широкие каменные ступени, попадала в сделанный мной канал, и возвращалась по нему обратно в ручей. Я наслаждался, возясь с обустройством этого местечка, используя его как свой приватный уголок в течении нескольких лет. Это была совершенно бесполезная и непригодная к продаже недвижимость, поэтому когда я покинул эту местность, я предложил ее своему знакомому, Карлу, надеясь, что место придется ему по душе и он будет наслаждаться им вместе со своей женой Сэнди и их подрастающими близняшками. Он согласился. Прошли годы.

Во время этого путешествия я хотел навестить место, и мы с Майей выехали в сторону государственного парка, через который можно было добраться до бывшего моего счастливого уголка. Я ожидал увидеть это место полностью вернувшимся в состояние первозданной природы, каким оно и было, когда я его обнаружил почти два десятилетия тому назад. Но вместо этого я нашел его намного более ухоженным, чем когда я его оставил. Я не ожидал, что встречу кого-либо, но это был день-когда-люди-не-ходят-на-работу, и оказалось, что Карл и его семья иногда устраивают там пикник по выходным. Итак, как это часто бывает, то, что как я надеялся, не произошло, все же произошло, и оказалось очень удачным.

За несколько ночей до этой ностальгической воскресной поездки, я лежал в номере отеля с Майей. Мы наполовину смотрели научную программу и наполовину дремали, когда случилось то, что не случалось уже много лет, и что, как я был уверен, уже никогда не случится снова.

Популяризатор науки Митио Каку рассказывал о бозоне Хиггса и Большом Адронном Коллайдере ио том, как наука надеется сократить большую неуклюжую Стандартную Модель Вселенной, приведя ее к изящной маленькой теории всего, когда Майя пихнула меня, и слова Теория Всего впились шипами в мой мозг. Это их термин, ученых, введенный в обиход физиками, но он настолько грандиозный, и, говоря откровенно, настолько далеко выходит за рамки науки, что когда я услышал его в своем полупробужденном состоянии, это запустило во мне что-то, что по ощущению было похоже на новый писательский проект. Я не ожидал подобного.

Небольшая предыстория. Несколько десятилетий назад я совершил путешествие, которое делают очень немногие, и написал три книги о нем. Как это бывает, одной из вещей, которую ты получаешь после этого особого путешествия, это совершенное знание; полное и абсолютное понимание всего. Я никогда не говорил об этом моменте раньше, но сейчас, я полагаю, я это сделаю.

Итак, я слушал, как доктор Каку говорит о теории всего, и хотя я безусловно слышал о ней и раньше, в этот раз это запустило во мне какой-то процесс. Я со всей очевидностью знаю, что у науки нет и не может быть теории всего. Точно так же очевидно, что у меня она должна быть. Я имею в виду, что либо у меня есть теория всего, которая на самом деле не теория, и действительно объясняет всё, и является истинной и безупречной, или же я полон дерьма и всегда таким был. Это было бы чертовски интересным поворотом событий, хоть и не слишком вероятным. Я упомянул об этом, поскольку это то, что должно вас интересовать. Любой, кто утверждает что он реализовал истину или просветлен, должен быть в состоянии привести непоколебимое, не требующее веры объяснение абсолютно всего. Это не должно быть сложной задачей, так как существует только одно объяснение.

Затем мне пришло в голову, что да, разумеется, у меня есть теория всего, но нет, я никогда ей не делился ни с кем. И теперь, впервые, это показалось мне немного странным. Теперь, впервые, это показалось мне чем-то, что я должен выразить. Итак, теперь, впервые после завершения трилогии, мне показалось, что есть что-то еще, что необходимо высказать.

“Это все, что у тебя есть?” - спрашивает Карл, перетасовывая небольшую стопку напечатанных листов.

“Я только начал”, ответил я.

“А как же первоначальная версия, которую ты упомянул?”

“В ней было около тридцати страниц рукописи, сгорели синим пламенем”.

“Могу поспорить, она была хороша”, - говорит он, “История о том, как мы нашли тебя возле прудов, грустного и одинокого, забрали тебя с собой, и дали крышу над головой, и вдохновили писать снова, и приучили пить хорошее пиво.”

“Это звучит совсем иначе в твоих устах”, сказал я. Кстати, в устах Карла всё звучит иначе. Английский - его четвертый или пятый язык, и у него уникальный акцент. Он хронически веселый и странно большой, как будто бы он меньший образец некого большего, счастливого вида.