Теория зла

– У меня назначена встреча.

46

Когда Алиса впервые спросила о своем отце, ей было где-то четыре года.

Вопрос, однако, уже давно назревал у нее в уме. Как это часто бывает с детьми, она его ставила не прямо, а окольным путем – в поступках, в оговорках. С какого-то момента Алиса, рисуя свою семью, стала включать в нее персонаж, о котором ей никто никогда не говорил. Кто знает, когда она осознала, что у нее есть и второй родитель. Наверняка сопоставляла себя со сверстниками или вслушивалась в то, что Инес рассказывала о своем муже, ее дедушке. Если у Милы был отец, значит и у нее должен быть? Так или иначе, первый вопрос, который она задала в этой связи, звучал своего рода компромиссом:

– Сколько лет моему папе?

Способ ходить вокруг да около, не теряя из виду основную цель.

Немного спустя Алиса вернулась к теме, на этот раз спросив, какой у папы рост. Будто от точности этих сведений зависит ее судьба. Потом вопросы последовали один за другим. Какого цвета у него глаза, какой размер обуви он носит, какое блюдо предпочитает.

Словно бы деталь за деталью Алиса пыталась выстроить образ отца.

Кропотливый, изматывающий труд, особенно для ребенка: Мила отдавала себе в этом отчет. Инес начала намекать, что, может быть, лучше, чтобы отец и дочь встретились. Мила все откладывала, дожидаясь подходящего момента. Хотя сама не знала, как определить его, этот момент. Когда ночью Инес вернулась к теме, Мила согласилась без колебаний, будто и не было никаких споров. После всего, что случилось, – вторжение в дом, паника, расстройство – Мила чувствовала свою перед Алисой вину. Вряд ли она сама – хорошая мать, но это не мешает девочке быть замечательной дочерью.

А замечательная дочь должна навестить своего папу.

Кроме того, события последней недели неизбежно привели ее назад, к тем дням, когда все они ловили Подсказчика. Уже не казалось, что удовлетворить просьбу девочки абсолютно невозможно. Может, ей предназначено свести счеты с прошлым. А может, Алиса пытается ей поведать, что нельзя закрывать глаза на причиненное зло.

Дорога под ласковой сенью древесных крон взбиралась на холмы.

Алиса смотрела в окошко, и на какой-то миг Миле показалось, будто в зеркало заднего вида она наблюдает саму себя. Она тоже любила похищать секунды у скорости. Образы мелькали перед глазами, только обрывки застревали в памяти. Дом, дерево, женщина вешает белье сушиться.

Мать и дочь немногое сказали друг другу за время короткого пути. Мила вытащила из багажника «хендая» креслице для Алисы и поставила его на заднем сиденье, а Инес посадила туда внучку, пристегнула ремнями безопасности и вручила любимую куклу.

В тот день Инес нарядила ее в розовое хлопчатобумажное платье на бретельках, с голыми плечами. Обула в белые тенниски, волосы скрепила белой же заколкой.

Проехав несколько километров, Мила спросила, не жарко ли ей, не хочет ли она послушать радио, но Алиса помотала головой и еще крепче прижала к себе Мисс, куклу с рыжими волосами.

– Ты знаешь, куда мы едем, правда?

Девочка продолжала смотреть в окно:

– Бабушка мне сказала.

– Ты довольна, что мы едем туда?

– Не знаю.

Лаконичные ответы Алисы в корне пресекли дальнейшие поползновения Милы продолжить разговор. Другая мать стала бы докапываться, с чего дочка отвечает так уклончиво, односложно. Другая мать, возможно, предложила бы вернуться. Другая мать, наверное, знала бы, что делать. Но Мила и так чувствовала себя «другой матерью» для Алисы, а настоящей все-таки была бабушка.

Серое каменное здание показалось вдали.

Сколько раз она приезжала сюда за последние семь лет? Сегодняшний визит – третий. В первый раз она приехала через девять месяцев после всего, что случилось, но не смогла заставить себя переступить порог и сбежала. Во второй раз дошла до палаты, увидела его, но ничего ему не сказала. По сути, они так мало времени провели вместе, что Мила даже не знала, чем бы с ним поделиться.

Их единственную совместную ночь она отметила тысячей с лишним порезов. Боль, которую она испытала, была нестерпима, но так прекрасна, так исполнена полноты, что ее нельзя было даже и сравнить с любовью, в каком бы обличье та ни выступала. Как он раздевал ее, открывая тайну ее израненного тела, как покрывал поцелуями все ее шрамы, как поверял ей все свое отчаяние, зная, что она этим доверием не злоупотребит.

Чернокожий санитар встретил их на парковке. Мила по телефону предупредила о визите.

– Добрый день, – поздоровался он с улыбкой. – Мы очень рады, что вы приехали. Знаете, ему сегодня гораздо лучше. Пойдемте, он вас ждет.

Это говорилось ради девочки, чтобы не напугать ее. Все должно было выглядеть естественно.

Они вошли через главный вход. Два охранника из частного агентства, дежурившие за стойкой, спросили, помнит ли она процедуру допуска в этот корпус. Мила сдала пистолет, удостоверение и мобильник. Агенты проверили даже куклу с рыжими волосами. Алиса следила за их действиями с любопытством, не протестуя. Потом мать с дочерью прошли через металлоискатель.