Теория зла

Мила отметила, что Бериш неожиданно заговорил с ней каким-то покровительственным тоном. На мгновение ей показалось, что она слышит Стефа.

– Ладно-ладно, – успокоила она коллегу.

Бериш спускался по лестнице, то и дело оглядываясь. Консьерж сказал, что в доме есть второй выход, значит Майкл Иванович мог через него сбежать.

Хич сидел на том же самом месте, где Бериш его оставил. Сидел спокойно.

Когда они вышли из подъезда, в конце улицы засверкали мигалки патрульных машин.

Полицейские сирены наложились на противопожарную, создавая какофонию, которая странным образом привела Бериша в чувство.

Первая машина федеральной полиции остановилась рядом с толпой, которая скопилась вокруг покинувших здание жильцов и теперь наблюдала за тем, как разворачиваются события. Из машины вышли трое спецназовцев, среди них сержант. Бериш пошел им навстречу, не думая о последствиях:

– Все произошло на пятом этаже. Один из наших людей погиб, инспектор Гуревич в тяжелом состоянии, агент Мила Васкес осталась с ним. Имя преступника – Майкл Иванович, он наверняка вооружен. Возможно, он скрылся, но не исключено, что до сих пор находится в доме. – Бериш заметил, что сержант узнал его и, наверное, спрашивает себя, что здесь делает этот ренегат, отвергнутый всеми. – Велите своим людям проследить за любопытствующими. – Он мотнул головой в сторону кучки народу. – Убийца – пироман, он упивается зрелищем и может до сих пор стоять где-то поблизости.

– Есть, сэр. «Скорая» уже едет. – Затем сержант присоединился к людям из спецназа и передал им приказ. Отряд приготовился к вторжению в дом.

Чтобы не путаться под ногами, Бериш отошел к патрульной машине, которую погибший полицейский оставил без присмотра. Сел на водительское место, взял микрофон рации:

– Центральная, я спецагент Бериш. Срочно свяжите меня с медицинским персоналом машины «скорой помощи», которая направляется к дому инспектора Гуревича.

Из репродуктора раздался женский голос:

– Хорошо, агент, сейчас создадим радиомост.

Ожидая, когда его свяжут с медиками, Бериш в нетерпении стучал по микрофону указательным пальцем и оглядывался вокруг. Толпа жильцов и зевак все росла.

Где сейчас Майкл Иванович? Может, прячется среди этих лиц и наблюдает за ним? Может, еще раз хочет вдохнуть запах, который так и застрял в ноздрях у Бериша, – запах дыма и сожженной человеческой плоти? Спецагент подумал, что сам он вряд ли когда-нибудь забудет его.

– Бригада «скорой помощи», два-шесть-шесть, – объявил по рации мужской голос. – Что можете сообщить? Прием.

– У пострадавшего ожоги. Затрудненное дыхание, состояние тяжелое, но он до сих пор в сознании. Прием.

– Чем вызваны ожоги? Прием.

– Мы думаем, смесью химических веществ. Это поджог, дело рук пиромана. Прием. – Говоря по рации, Бериш случайно взглянул в зеркало заднего вида.

И увидел, как Хич вертится позади машины и громко лает.

Из-за сирен, а потом рации спецагент услышал это только сейчас.

– Горение, причинившее ожоги, прекратилось? Прием, – допытывался врач.

Но Бериш забыл о нем, сосредоточившись на том, что происходит позади патрульной машины.

– Сэр, вам понятен вопрос? Прием.

– Я перезвоню. – Спецагент прервал связь.

Положил микрофон на сиденье, выбрался из салона и обошел машину сзади. Хич заметался еще пуще, и Бериш понял, что пес указывает на багажник.

Он здесь, не иначе. Майкл Иванович спрятался, чтобы его не схватили. Он не мог выбрать более подходящего места.

Спецагент поискал глазами коллег, но никто не смотрел в его сторону. Он понял, что придется действовать в одиночку. Вытащил пистолет, изо всех сил стараясь крепче сжимать рукоятку. Другую руку протянул к багажнику. Скупым движением надавил на кнопку замка и одновременно прицелился.

Когда пасть из листового железа распахнулась перед ним, оттуда вырвались уже знакомые миазмы. Тело, испускавшее их, было обожжено меньше, чем тело Гуревича.

Человек, совершенно голый, был еще в сознании.

Это не был Майкл Иванович. Хотя на нем сейчас и не было мундира, Бериш припомнил, что встречал его по утрам в китайской забегаловке.

В единый миг динамика произошедшего ясно представилась ему, будто в голове прокрутили фильм. В финале он склонился, слушая, может быть слишком торопливо, бьется ли сердце у смертельно раненного полицейского. Но мало того, что оглушительно ревела сирена, – он приложил ухо не к той стороне груди. К левой.

Сердце у Situs inversus справа. И Бериш тут же поднял взгляд к дому, к пятому этажу.

50

Он поднялся с ковра в тот самый момент, когда Гуревич лишился чувств.

У воскресшего полицейского на губах застыла странная улыбка. Он сжимал в руке нож и глядел на нее так, как глядят на добычу, понимая, что она уже попала в капкан.

Перед глазами Милы разворачивалась какая-то нереальная сцена. Ошеломленная, она все-таки догадалась, кто таков этот живой мертвец.

В единый миг ей все стало ясно.