Теософические архивы (сборник)

Теперь все материальные аспекты этих опытов объяснили несчастливым обстоятельством, за которым не надо далеко ходить. Ни наука, ни религия не признают существование оккультного, поскольку этот термин понимался и употреблялся в теософии в том смысле, что говорилось о сверхматериальной, но не сверхъестественной области, управляемой законами; равно как не признали существование скрытых сил и возможностей в человеке. Любое вмешательство в эту ежедневную рутину материального мира религия объясняет произволом доброго или злого диктатора, обитающего в сверхъестественной области, недоступной человеку, и дело тут не в законах, в их действии или устройстве, а в знании, что идеи и желания смертных полностью зависят от тайно внушенных связей, посылаемых через специфический проводник этому посланнику. Сила воздействия так называемых чудес всегда считалась обязательными и весьма значительными верительными грамотами, приданными посланнику с небес, а поскольку ментальный характер, относящийся к любой оккультной силе в этом свете, очень силен, то любое проявление этой силы предполагает стать «волшебным» или претендует быть таковым. Нет никакой необходимости считать, что этот способ ссылаться на исключительные происшествия – находится в прямом противоречии с научным духом нашего века, как и верить, что в настоящее время наиболее образованная часть человечества заняла отнюдь не эту точку зрения. Когда люди в наши дни видят чудеса, ощущение, возбуждающее их разум – это больше не почитание и благоговение, а любопытство.

Была надежда поднять и использовать этот дух любопытства, который вызвал феномены оккультизма. Считалось, что эта манипуляция с силами природы, которые лежат ниже восприятия – той поверхности вещей, которую современные науки вскапывают и долбят с таким усердием и гордостью, – приведет к исследованию природы и законов этих сил, неведомых науке, но совершенно известных оккультизму. То, что эти феномены вызывали любопытство в умах у тех, кто был им свидетелем, – это абсолютная правда, однако, к несчастью, это было большей частью необоснованной тратой времени. Величайшее число таких свидетелей выработали ненасытный аппетит использовать феномены для своего же блага, не думая при этом об изучении философии или наук, для которых истина и сила этого явления оказались просто-напросто тривиальными и, так сказать, случайными примерами. Лишь в немногих случаях пробужденное любопытство породило серьезное желание изучать философию и науку самим и для себя.

Опыт научил лидеров движения, что подавляющее большинство признающих себя христианами абсолютно устранились посредством своего умственного состояния и положения – в результате вековых суеверных учений – от спокойного изучения этих феноменов с точки зрения природных явлений, управляемых законами. Римская католическая церковь, верная своим традициям, освободила себя от изучения любых оккультных явлений под предлогом, что это несомненная работа Дьявола, всякий раз, когда они случались за пределами их собственной территории, поскольку церковь имеет законную монополию на легитимное производство чудес. Протестантская церковь отрицает личное вмешательство Дьявола на материальном уровне; но никогда она не занималась «чудесным» бизнесом сама, очевидно немного сомневаясь, будет ли признано зрелище добросовестным, если его кто-нибудь увидит, но, будучи совершенно неспособной, как и ее старшая сестра, к постижению распространения царства законов за пределы границ материи и силы, как известно нам в нашем нынешнем состоянии сознания, она освободила себя от изучения оккультных явлений под предлогом, что они скорее находятся в пределах области науки, нежели религии.