Теософические архивы (сборник)

Во время этого путешествия мы посетили колыбель индийского мистицизма, средоточие аскетов, где память о чудесных феноменах риши так же жива, как и в дни, когда школа Патанджали, известного основателя йогизма, была только-только основана и где его йога – санкхья – все еще изучается с таким же рвением, хотя и с меньшим пониманием. Мы отправились дальше в Верхнюю Индию и северо-западные провинции; в Аллахабад и Канпур, где у берегов священного Ганга многочисленные толпы верующих, уже пресыщенных жизнью, проводят остаток своих дней в медитации и уединении, становясь саньяси, госсейнами, садху. Потом в Агру, с ее Тадж Махалом, этой поэмой в мраморе, по удачному выражению епископа Гебера, и дальше к могиле основателя Агры, великого Императора-Адепта, Акбара, в Секундре; в Агру, где храмы переполнены поклоняющимися шакти и к тому знаменитому месту в истории индийского оккультизма, где Джамна смешивает свои голубые воды с патриархальным Гангом, и которое было выбрано шактами (поклонниками женских сил) для совершения своих пудж, во время которых руками девственниц создаются знаменитые черные кристаллы или зеркала, упомянутые П. Б. Рандольфом. Оттуда снова в Сахарампур и Мират, место, где вспыхнуло сипайское восстание 1857 года. Во время нашего пребывания в Сахарампуре, где располагается узловая железнодорожная станция, собралось почти 25 тысяч санньяси и госсейнов после паломничества в Хардвар. Там полковник Олькотт учинил тщательный допрос паломникам, часами беседуя с ними. Затем мы отправились в Раджастхан, страну, где живет самая отважная и самая мистическая из всех рас Индии – «солнечная раса», чьи раджи ведут свое происхождение от самого Солнца. Мы дошли до самого Джейпура, этого индийского Парижа и одновременно Рима земли Раджастхан. Мы исходили многие долины, горы и священные рощи, в которых было много пагод и верующих, среди которых нам встретилось много святых, действительно обладающих чудесными свойствами. Однако большинство из них все же были отъявленными мошенниками. Нам удалось расположить к себе нескольких брахманов, стражей и хранителей тайн своих богов и своих храмов, но от этих «наследственных жуликов», как их метко окрестил полковник Олькотт, мы получили не больше свидетельств о схожести их взглядов со взглядами спиритуалистов, чем от санньяси и заклинателей злых духов. Также мы никогда не упускали возможности, встречаясь с образованными индусами, расспросить их о том, что думают их соотечественники о феноменах вообще и спиритуализме в частности. И на наши вопросы, кто именно святых йогов наделяет «чудодейственными силами», позволяющими им совершать феномены, неизменно получали один и тот же удивленный ответ: «Он (сам йог), сливаясь с Брахманом, совершает их». Очень часто наши собеседники испытывали отвращение и даже обижались на непочтительные расспросы полковника Олькотта о том, не помогают ли бхуты творить магу чудеса? Почти два месяца в нашем жилище в Бомбее, в саду, на верандах и в залах, ежедневно толпились – до ста человек одновременно – с утра и до позднего вечера туземцы, принадлежавшие к различным кастам, расам и религиозным верованиям. Они приходили к нам обменяться мнениями по метафизическим вопросам и обсудить достоинства восточной и западной философии, в том числе оккультные науки и мистицизм. Во время нашего путешествия мы принимали наших братьев из Арья Самадж, которые отправляли свои депутации приветствовать нас везде, где бы мы ни находились, и где было отделение Самадж. Так мы познакомились ближе со взглядами сотен и тысяч последователей Свами Даянанда, которые они исповедовали прежде, чем он отвратил их от той или иной идолопоклоннической секты. Многие из них были образованными людьми и настолько же сведущими в ведической философии, насколько раньше в догматах секты, с которой расстались. Таким образом, у нас было намного больше возможностей познакомиться со взглядами индусов, их философиями и традициями, чем у других европейских путешественников и даже чиновников, живших в Индии многие годы; поскольку они не исповедовали индусскую веру и не были с индусами в приятельских отношениях, как мы, им не доверяли и не называли их, как нас, «братьями».