Теософические архивы (сборник)

Таким образом, мы говорим, что человек в добавление к физическому мозгу имеет также мозг духовный. Если первый, с одной стороны, целиком зависит по своему уровню восприимчивости от своей собственной физической структуры и развития, то с другой стороны, он полностью подчиняется последнему, поскольку тот является единственным духовным эго, и в соответствии с тем, устремлен ли он в направлении двух своих высших принципов,[828] или же, скорее, в направлении своей физической оболочки, он более или менее живо запечатлевает во внешнем мозгу восприятие вещей чисто духовных и нематериальных. Следовательно, от остроты ментальных ощущений внутреннего эго, от степени духовности его способностей зависит перемещение впечатлений о том, что воспринимает полудуховный мозг, слова, которые слышит, и то, что чувствует спящий физический мозг внешнего человека. Чем выше духовность способностей последнего, тем легче будет для эго пробудить спящие полушария, вызвать активность в сенсорных ганглиях и мозжечке и запечатлеть в первом – находящемся всегда в состоянии полной неактивности и покоя в течение глубокого сна – живые картины того, что таким образом переносится. В чувственном, бездуховном человеке, в том, чей образ жизни и чьи животные привязанности и страсти полностью разрушили связь между его пятым принципом, или животным, астральным эго, и его высшей «духовной душой»; а также в том, чей тяжелый, физический труд столь истощил его материальное тело, что сделал его временно невосприимчивым к голосу и прикосновению астральной души, – в течение сна их мозги остаются в состоянии анемии, или полной пассивности. Такие люди очень редко, если вообще когда-нибудь, видят какие-либо сны, и реже всего – «видения, отражающие действительность». У первого, когда приближается время пробуждения и его сон становится менее глубоким, начинают возникать ментальные изменения, создающие сновидения, в которых разум не играет никакой роли; его наполовину пробужденный мозг производит только картины, являющиеся лишь смутными, гротескными репродукциями его диких жизненных привычек; в то время как у последнего – если только его мозг не занят какой-либо исключительно важной мыслью – вечно присутствующий в нем инстинкт активной жизни не позволит ему остаться в таком полудремотном состоянии, в течение которого происходит возвращение сознания, и мы видим сны разного рода, но когда мы разбудим его, он сразу же и без всякого промедления вернется в состояние полного бодрствования. С другой стороны, чем выше духовность человека, тем сильнее активность его фантазии и больше вероятность того, что он получит в видении правильное впечатление, переданное ему его всевидящим, вечно бдительным эго. Духовные чувства последнего, не имеющие препятствий со стороны физических органов чувств, находятся в непосредственной близости с его высшим духовным принципом; последний, хотя он per se есть квази-подсознательная часть совершенно не наделенного сознанием, потому что полностью нематериального, Абсолюта,[829] – все же содержащего в себе врожденные способности к Всеведению, Вездесущности и Всемогуществу, который, как только чистая сущность приходит в контакт с чистой сублимированной и (для нас) неощутимой материей, – передает ему эти свойства в некоторой степени как чистое астральное эго. Следовательно, духовно высокоразвитые люди будут наблюдать видения и сновидения в течение сна и даже в часы бодрствования: таковы сенситивы, прирожденные ясновидящие, ныне неопределенно именуемые «духовными медиумами», причем не проводится различие между субъективным ясновидящим, нейрипнологическим субъектом, и даже адептом – тем, кто сделал себя независимым от своих физиологических идиосинкразий и полностью подчинил внешнего человека внутреннему. Те люди, которые менее развиты духовно, будут видеть такие сны лишь изредка, и точность последних зависит от интенсивности их ощущений, относящихся к воспринимаемому объекту.

Если бы расследовать случай с бабу Джагат Чандром более пристально, мы бы наверняка выяснили, что так или иначе, либо он, либо его жена, были сильно привязаны друг к другу; или, что вопрос о жизни и смерти имел величайшую важность для одного из них, или для обоих. Древняя пословица гласит: «Душа душе весть подает». Отсюда – предчувствия, сны и видения. Во всех событиях этого рода, по крайней мере, в таких снах действовали вовсе не «бестелесные» духи, причем предупреждение имело отношение либо к одному, либо к другому, либо к обоим из двух живущих и воплощенных эго.