Теософические архивы (сборник)

М. Согласно учению, оно должно погибнуть, и во всей своей полноте, – все, за исключением того принципа, который, объединившись с монадой, становится таким образом чисто духовной и неподверженной разрушению сущностью, единой с ним в Вечности. Но в случае несомненного материалиста, в личном «Я» которого нет никакого отражения Буддхи, – как же он может перенести в бесконечность хотя бы одну частицу этой земной личности? Ваше духовное «Я» является бессмертным; но из вашего теперешнего эго оно может перенести в посмертное существование лишь то, что достойно бессмертия, а именно, лишь аромат цветка, который скосила смерть.

Х. Хорошо, а что же с цветком, земным «Я»?

М. Цветок, как и все прошлые и будущие цветы, которые распускаются и погибают, и снова будут расцветать на материнском растении, то есть Сутратме, как и все дети одного корня Буддхи, обратится в прах. Ваше теперешнее «Я», как вы сами знаете, это не то тело, которое сейчас сидит передо мной, и не то, что я бы назвала Манас-Сутратма, но – Сутратма-Буддхи.

Х. Но это вовсе не объясняет мне, почему вы называете жизнь после смерти бессмертной, бесконечной и реальной, а земную жизнь – просто призраком или иллюзией, так как даже эта посмертная жизнь имеет границы, хотя и гораздо более широкие, чем у земной жизни.

М. Без сомнения. Духовное эго человека движется в Вечности как маятник в часах жизни и смерти. Но, если эти часы, отмечающие периоды земной и духовной жизни, ограничены в своей длительности, и если само число таких стадий между сном и бодрствованием, иллюзией и реальностью, имеет свое начало и свой конец в Вечности, то духовный «пилигрим», напротив, является вечным. Поэтому часы его посмертной жизни, когда, лишенный тела, он стоит лицом к лицу с истиной, а не иллюзией своих временных земных существований во время того странствия, которое мы называем «циклом перерождений», являют собой единственную реальность по нашим представлениям. Такие интервалы не мешают эго, находящемуся в процессе самосовершенствования, неуклонно, хотя и постепенно и медленно, следовать по пути, ведущему к его последней трансформации, когда это эго достигнет своей цели и станет божественным ВСЕМ. Эти интервалы и стадии помогают движению к этому конечному результату, вместо того, чтобы мешать ему; и без таких ограниченных во времени интервалов божественное эго никогда не достигло бы своей конечной цели. Это эго является актером, а его многочисленные и разнообразные инкарнации – теми ролями, которые он играет. Будете ли вы называть эти роли, вместе с их костюмами, индивидуальностью самого актера? Подобно этому актеру, эго вынуждено играть в течение Цикла Необходимости вплоть до порога Пара-нирваны много ролей, и в том числе – неприятных для него. Но как пчела собирает мед с каждого цветка, оставляя его затем как пищу для личинок, так же поступает и наша духовная индивидуальность, назовем ли мы ее Сутратма или эго. С каждой земной личности, в которую карма заставляет ее переродиться, она собирает нектар, состоящий лишь из духовных качеств и самосознаний, и объединяет их всех в единое целое, которое возникает из «куколки», как победоносный дхиан коган. И тем хуже для тех земных личностей, от которых она не может собрать ничего. Такие личности наверняка не смогут сознательно продолжить свое земное существование.

Х. Таким образом, отсюда следует, что для земной личности бессмертие все же условно. Не является ли тогда само бессмертие обусловленным?

М. Вовсе нет. Однако, оно не может иметь отношения к несуществующему. Ибо для всего, что существует как Сат и постоянно стремится к Сат, бессмертие и Вечность являются абсолютами. Материя – это противоположный полюс духа, и оба они представляют собой единое. Сущность всего этого, т. е. Дух, Сила и Материя, или они трое в единстве, не имеет ни конца, ни начала; но форма, приобретаемая этим тройным единством во время его инкарнации, его внешность – это, конечно, лишь иллюзия наших личных представлений. Таким образом нам следует называть существование после смерти единственно реальным, в то время как земную жизнь, включающую земную индивидуальность, рассматривать как фантом царства иллюзий.

Х. Но почему же в таком случае не называть, наоборот, сон реальностью, а пробуждение – иллюзией?

М. Потому что мы используем это выражение, чтобы помочь пониманию вопроса, и с точки зрения земных представлений оно вполне корректно.

Х. Тем не менее, я не могу понять. Если будущая жизнь основывается на справедливости и является справедливым воздаянием за все наши земные страдания, то в случае материалистов, многие из которых совершенно честные и милосердные люди, от их личности не должно остаться ничего, кроме остатков увядших цветов!