Теософия

То, что здесь называется ощущением, есть лишь часть душевного существа (Выражение «душа ощущающая» выбрано здесь для большей простоты). К ощущениям примыкают чувства удовольствия и неудовольствия, влечения, инстинкты, страсти. Все это носит тот же характер личной жизни, как и ощущения, и подобно им зависит от телесности.

Так же, как с телом, душа ощущающая находится во взаимодействии и с мышлением, с духом. Прежде всего, ей служит мышление. Человек составляет себе мысли о своих ощущениях. Благодаря этому, он выясняет себе внешний мир. Ребенок, который обжегся, размышляет и приходит к мысли: «Огонь жжется». И своим влечениям, инстинктам и страстям человек также не следует слепо, его размышление дает повод, благодаря которому он может удовлетворить их. То, что называется материальной культурой, движется всецело в этом направлении. Она состоит из тех услуг, которые мышление оказывает душе ощущающей. Неизмеримое количество мысленных сил направлено к этой цели. Эта сила мысли построила корабли, железные дороги, телеграфы, телефоны; и все это в большинстве случаев служит для удовлетворения потребностей души ощущающей. Подобно тому, как жизненная сила проникает физическое тело, так сила мысли проникает душу ощущающую. Жизненная сила связывает физическое тело с его предками и потомками и этим вводит его в закономерность, которая не касается исключительно минерального. Также и мыслительная сила вводит душу в закономерность, к которой она не причастна как душа ощущающая. Через душу ощущающую человек сроден животному. И у животного мы замечаем присутствие ощущений, влечений, инстинктов и страстей. Но животное следует им непосредственно. У него они не переплетаются с самостоятельными, переходящими за пределы непосредственных переживаний мыслями. То же самое, до известной степени, происходит и у неразвитого человека. И потому, простая душа ощущающая отличается от более высоко развитого члена души, которому служит мышление. Эту душу, пользующуюся услугами мышления, обозначим душа рассудочная (Verstandesseele). Ее можно было бы также назвать душою характера или характером.[1]

Душа рассудочная пронизывает душу ощущающую. Тот, кто имеет орган для «созерцания» души, видит поэтому душу рассудочную, как сущность, отдельную от исключительно души ощущающей.

Через мышление человек переходит за пределы личной жизни. Он приобретает нечто, что выступает за грани его души. Для него является само собой разумеющимся убеждением, что законы мышления стоят в согласии с мировым порядком. Он считает себя как дома в мире, оттого, что существует это согласие. Это согласие есть один из важных фактов, посредством которых человек научается познавать свое собственное существо. В своей душе человек ищет истины; и через эту истину высказывается не только душа, но и вещи мира. То, что через мышление познано как истина, имеет самостоятельное значение, имеющее отношение к вещам мира, а не только к собственной душе. Моим восторгом перед звездным небом я живу в себе; мысли, которые я составил себе о путях небесных тел, имеют для мышления всякого другого человека то же значение, что и для моего. Было бы нелепо говорить о моем восторге, если бы я сам не существовал; но совсем не столь же нелепо говорить о моих мыслях, даже без всякого отношения ко мне. Потому что истина, которую я мыслю сегодня, была истиной и вчера, и будет истиной завтра, хотя я занят ею лишь сегодня. Если какое-либо познание дает мне радость, то эта радость имеет значение до тех пор, пока она живет во мне; истина познания имеет свое значение совершенно независимо от этой радости. Овладевая истиной, душа соединяется с чем-то, что несет свою ценность в самом себе. И эта ценность не исчезает вместе с душевным ощущением так же, как не от него она и возникла. То, что действительно есть истина, то не возникает и не исчезает; оно имеет значение, которое не может быть уничтожено.

Этому не противоречит то, то некоторые человеческие «истины» имеют лишь преходящую ценность, так как они в известное время познаются как частичные или полные заблуждения. Ибо человек должен сказать себе, что ведь истина существует в себе самой, хотя его мысли и являются преходящими формами проявления вечных истин. И тот, кто, как Лессинг, говорит, что он довольствуется вечным стремлением к истине, так как полная, чистая истина может существовать лишь для Бога, не отвергает вечной ценности истины; напротив, подобными словами он поддерживает ее. Потому что лишь то, что в самом себе несет вечное значение, может вызывать к себе вечное стремление. Если бы истина не была самостоятельной сама в себе, если бы она получала свою ценность и свое значение через человеческое душевное ощущение, тогда она не могла бы быть единой целью для всех людей. Стремясь к ней, мы этим признаем ее как самостоятельное существо.