Теософские беседы

Немногие самые способные из них оставили заметный след в истории человечества, поскольку они эволюционировали в известных "Владык Тёмного Лика" Атлантиды, о которых мы читали в «Тайной доктрине»; а позже такие специфически деформированные эго стали опустошающими мир завоевателями, которых нисколько не смущали тысячи убитых или умерших в процессе удовлетворения их безумных амбиций, или (ещё позднее) одинаково недобросовестными американскими миллионерами, удачно названными паразитирующими "финансовыми наполеонами".

Другой неправильный метод – индивидуализация через страх. Когда человек безжалостно обращался с животными, были случаи, когда их изворотливость, развитая напряжёнными усилиями понять и избежать жестокости, вызывала разрушение связи с групповой душой, и формировала эго, обладающее очень низким типом интеллектуальности – эго, которое, когда оно погружалось в низшие планы, неизбежно должно было из-за природы своих постоянных атомов создавать для себя ментальные и астральные проводники, способные к выражению только нежелательных страстей.

Вариант этого случая – тип эго, в котором отношение, вызванное жестокостью, было скорее отношением интенсивной ненависти, чем страха. Эта сила тоже достаточно способствует развитию такого интеллекта, какой необходим, чтобы причинить зло угнетателю, и таким образом, обеспечить самозащиту. Нетрудно представить тип человека, который был бы сформирован по таким направлениям, как эти, и это вполне объясняет существование очень жестоких и кровожадных дикарей, о которых мы иногда слышим, инквизиторов средневековья и тех, кто мучает детей в настоящее время. Отсюда следует, что они стали людьми слишком рано, скрывая под своими личинами гипертрофированные формы самых худших особенностей самых неприятных типов животных.

Ещё один вариант – когда существо индивидуализируется интенсивным желанием власти над другими, такой, какую иногда демонстрирует главный самец стада. Эго, сформированное таким способом, часто проявляет сильную жестокость и, кажется, находит удовольствие в этом, вероятно потому, что для него мучить других – способ показать свою власть над ними.

С другой стороны те, кто был индивидуализирован на сравнительно низком уровне по одному из нормальных направлений – таких, как привязанность – показывают нам тип хотя и примитивных, но довольных и добродушных дикарей – фактически дикарей, которые не являются дикими, но доброжелательными, как многие из племён, обнаруженных на некоторых островах южных морей.

Когда мы рассматриваем ранние стадии нашего развития в лунной цепи, часто кажется, что способ индивидуализации эго зависел от простого шанса – от "случайности окружающей обстановки". Всё же, я не считаю, что это так; даже для животных окружающая обстановка не случайна, и нет места для случайности в совершенно упорядоченной вселенной. Я не удивлюсь, если дальнейшие исследования раскроют нам, что лучший способ индивидуализации был так или иначе предопределён самой монадой с целью подготовки к какой-либо части великой работы, предстоящей в будущем. Наступит время, когда мы будем частью Великого Человека Небес – ни в коем случае не как миф или поэтический символ, но как живой и реальный факт, который мы сами увидим. Его божественное тело состоит из многих участников; у каждого из этих участников есть своя собственная функция для исполнения, и живые клетки, которые будут их частями, нуждаются в разнообразном подготовительном опыте. Вполне возможно, что с начала эволюции части были выбраны – что у каждой монады есть предназначенное ей направление эволюции, и что её свобода действий, в основном, согласована с темпом, с которым она должна следовать по этому направлению. В любом случае наша задача ясна – продвигаться настолько быстро, насколько мы способны, всегда видеть перед собой божественную цель, жить только для того, чтобы выполнить её, и всегда стараться помочь исполнению великого плана ЛОГОСА, помогая нашим ближним.

ТЕОСОФИЯ И ВЕЛИКИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ И ПРАВЕДНИКИ

Вдумчивый теософ не может не задаться вопросом: как так получается, что теософия, бесспорно являющаяся самым передовым мировоззрением и наиболее полным изложением самой высокой мудрости, доступной в настоящее время, всё же, оказывается, не вызывает какого-либо особого интереса у многих выдающихся представителей человечества, независимо от того, касается ли это науки, искусства, литературы, философии или религии. Люди сильнейшего интеллекта или же самой высокой духовности, казалось бы, должны быть первыми, чтобы приветствовать яркий блеск теософии, ясность и здравый смысл её системы, свет, который она бросает на все проблемы жизни и смерти, красоту идеалов, которые она предлагает нам. Но факт остаётся фактом: они не приветствуют её, но напротив, многие из них демонстрируют безразличие, если не презрение. Их отношение есть явление примечательное; как же можно объяснить его?