Теотль Сухоруков

Это было странно. Однако, пленник только улыбнулся и согласно кивнул. Это первое что он научился делать, попав в плен: улыбаться и соглашаться на всё. Возможно, именно поэтому он до сих пор жив. Иноземец кивнул ему в ответ и, не прощаясь с правителем, пошел к выходу. Совершенно уверенный в том, что пленник пойдет за ним.

Путь был долгим. Они вышли из города и миновали ближайшие поля. А возле опушки леса… У Гуэреры глаза на лоб полезли: огромный лагерь! Яркие шатры, несколько сотен людей, немало явных воинов… их оружие! Оно такое… непривычное. И все люди — явные чужаки. В Мани и других городах виников люди одеваются и выглядят совсем не так.

— Никан! — приказал сопровождавший его иноземец и указал на шатер.

Пленник вошел. Стулья! С ума сойти! Он так поразился этому предмету мебели, что не сразу обратил внимание на хозяина шатра. Богатый. Очень! А еще непривычно высокий и здоровый — это не сразу удалось понять, потому что торговец сидел на стуле.

Тот указал гостю на второй, приглашая сесть. Гуэрера замер. Дело в том, что от движения шикарный плащ сполз с плеча, и стало видно правую руку иноземца: маленькую и скрюченную. Опомнившись, он все-таки сел на непривычный стул и стал ждать.

Какое-то время хозяин шатра с довольной улыбкой изучал лицо своего гостя. И, наконец, спросил:

— Квод номен тиби эст?

Пленник машинально пожал плечами. Не понимаю, мол. И уже в момент движения застыл, пронзенный догадкой. Несмотря на жуткое произношение краснокожего дикаря, он понял вопрос! И узнал язык. Пусть его назовут сумасшедшим, но это латынь!

— Мии номен эст Гуэрера… — машинально ответил он, хотя, слова подбирались с трудом.

— Но, — поморщился сухорукий купец. — Христонум номен. Туум.

— Гонсало Герреро, — потрясенно выговорил пленник и с надеждой произнес. — Ин номине Патрис эт Фили эт Спиритус Санкти?

— Но, — повторил удивительный иноземец, но уже с улыбкой. — Нет. Мой знать один этот язык. Плохо знать, — и тоже спросил с надеждой в голосе. — Ду ю спик инглиш?

«Инглиш… — задумался Гонсало. — Это инглесы? Англичане? Они тоже добрались до этих земель?»

— Но, — ответил кастилец, ибо ни разу в жизни с северянами не встречался.

— Плохо, — вздохнул торговец. — Итог: быть пытаться говорить по латынь.

И они начали пытаться. Гонсало тоже не бог весть как знал этот язык. Он легко читал, знал наизусть немало псалмов, понимал написанное — но разговаривать на латыни! Кому это в голову придет? По счастью, язык Библии очень похож на кастельяно, так что он легко понимал странные конструкции иноземца.

— Я недавно услышал, что в землях виников появились люди из-за моря. И очень хочу узнать о твоей судьбе. И о тех, кто еще попал в эту страну. Я щедро одарю тебя.

— Обо мне? — призадумался Гонсало. — Если коротко: я кастилец. И пикинер терции. Меня прочили в капитаны, да война кончилась… Но тебе, наверное, неинтересно о делах за морем?

— Интересно! — горячо возразил иноземец. — Я что-то знаю. Кастилия, Испания знаю. Но терция — нет. Подробности!

— Хорошо, — улыбнулся кастилец. — Я начал воевать почти двадцать лет назад — с маврами в Гранаде. И повезло мне сражаться под началом де Кордовы. Гранд Капитана. Не слышал о таком, господин? Де Кордова известнее короля… Он-то и создал наши терции, где аркебузиры и пикинеры сражаются совместно. Я ходил воевать за Неаполь…

— Неаполь, — оживился хозяин шатра. — Италия?

— Неаполитанское королевство. Это наша земля! Вернее, Арагона. Ох, и дали мы там французам! Честное слово, я мог бы стать капитаном — но де Кордова слишком хорошо воевал, и война закончилась. Французы бежали, Фердинанд приказал Кордове возвращаться. А я… Без большой войны служба — это один убыток. Вот в прошлом году и подался на корабль, который шел за океан…

— Скажи! — иноземец сильно заволновался. — А какой это был год?

— 1510-й от Рождества Христова, — Герреро машинально перекрестился, хотя, крестик давно не носил.

— А сейчас 1511-й?

— Наверное… Или двенадцатый уже. Я потерял счет дням.

— Колумб? Колумб?

— Ты про Колона, господин? Он давно умер! Лет пять как…

— А когда Колон открыл Ам… эти земли, помнишь?

— Как не помнить! В тот же год, как мы взяли Гранаду — в 1492-й…

— Двадцать лет? Уже двадцать лет! — торговца что-то очень удивило. — Прости! Перебиваю. Как ты попал сюда?

— На корабле, — улыбнулся бывший пикинер терции. — Де Никуэс привез нас к большой южной земле. Там было много боев с дикар… с местными племенами. А потом Никуэс сцепился с Охедой. Я захотел уйти подальше от этой грызни и попал в отряд Нуньеса де Бальбоа. Тот повел нас вглубь — и мы увидели новое море! И новые богатства. Нуньес послал отряд во главе с капитаном Вальдивией на Эспаньолу. Дал ему найденного золота на 15 тысяч песо, чтобы показать, что он, де Бальбоа, успешней всех. И Господь наказал меня, послав именно в Вальдивией. Я-то думал: вернусь хоть в более-менее цивилизованные земли, попью вина, отведаю баранины… на стуле посижу!

Гонсало нервно рассмеялся.