Теперь с тобою вместе я (СИ)

Полная женщина в трещавшей на ней форме, ехидно улыбалась.

— Больно я знаю, а вдруг это редкая картина Марка Шагала?!

Вон видишь парня, гитару хотел провезти, на ней написано — Бобруйская фабрика деревянных изделий.

Написать можно, что хочешь, а вдруг это гитара «Страдивари»?

— Страдивари делал скрипки…

— Умная, да?

Так вот, картинку твою не пропущу.

Вера сунула противной женщине в карман десять долларов.

— Милочка, ты понимаешь, что без справки из министерства…

В карман женщины легли ещё десять долларов.

— Вот у меня такой жалостливый характер, не могу отказать хорошим людям и всё, проходи быстрей дальше, не маячь с этой картинкой.

Сумку к великой радости Веры не открывали, но, вскинув на весы, обнаружили лишние килограммы и заставили показать ручную кладь.

Вера сразу же пресекла споры.

— Сколько я должна за лишний вес?

— А, чего вы спрашиваете, будто тут не написано — по пять долларов за каждый лишний килограмм.

У вас вместе с ручной кладью тридцать один кило, будьте добры тридцать долларов.

Девушка быстро рассчиталась и подбежала к родителям.

Чмокнув их на ходу, успокоила, что всё в порядке и всунула маме в руку двести долларов.

— Мама, не жалейте себе ничего, кушайте хорошо, зима долгая, не отказывайте себе в витаминах, а весной я вас жду.

Я вас люблю, не обижайтесь на меня, просто ваша дочь уже стала взрослой.

Глава 24

Самолёт взмыл в небо, унося Веру от встретившей её без должного гостеприимства бывшей Родины.

Девушка летела на встречу к такой ещё загадочной, но, с вдохновляющими перспективами Жизни в новой от души приютившей самобытной стране.

В самое ближайшее время её ожидали трудная и интересная учёба в университете, головокружительная студенческая атмосфера с новыми знакомыми, и очень бы хотелось в это верить, возобновление любовных отношений с Галем.

Вере не хотелось ни с кем разговаривать, не вникать в беседы пассажиров, и она достала из сумочки свою поэтическую тетрадь и ушла с головой в недавно открытый для неё мир изящной словесности:

  Тёплым светом вдали подмигнул маячок,

  Поманил за собой необъятным пространством…

  Сердце гулко забилось в ответ горячо —

  Возвратилась любовь в разноцветном убранстве.

Вера отвлеклась от начатого стихотворения, уйдя в мыслях в прошлое, вспомнив её первые шаги в поэзии и невольно улыбнулась своим воспоминаниям.

Когда ей было приблизительно пятнадцать лет, у неё вдруг прорезалось вдохновение к стихосложению.

Вера бывало даже на уроках вдруг замирала, полностью абстрагируясь от окружающей действительности и погружалась в свой мир, где главенствовали рифмы, ритм и первые поэтические образы и метафоры.

По совету подруг, обнаруживших её талант и первые стихи, записанные в школьных тетрадках прямо посреди примеров, формул, уравнений и задач, она начала посещать школьный литературный кружок и даже посылать свои стишки в молодёжные журналы и республиканские газеты.

В основном её рукописи не возвращали, а обходились ничего не значащими отписками — мол, ознакомились, интересные стихи, но сырые, наша газета в связи с большим наплывом произведений не может уделить вам место для публикации.

Подобные ответы и игнорирование юной поэтессы, привели к тому, что пыл Веры к стихосложению скоро сошёл на нет, но любовь к поэзии закрепилась в её душе, наверное, навсегда.

Она стала читать стихи известных поэтов: Ахматовой, Цветаевой, здравствующей Беллы Ахмадулиной.

Затем, по совету папы, начала буквально штудировать Есенина, Блока, Гумилёва… перешла к более современным: Асадову, Евтушенко, Коржавину…

Уже перед отъездом в Израиль стала покупать в киосках в изобилии появившиеся вначале девяностых книжонки не известных молодых амбициозных поэтов и в них она находила себя в современной поэзии.

После знакомства с Олегом Фрейдманом, в ней вдруг вновь открылась поэтическая душа, найдя благодатную почву, заиграв на струнах пылкой любви, к ней вернулась тяга к стихосложению.

  Засветила в ночи звёздной зеленью глаз,

  Золотыми лучами проникла в глубины,

  Бриллиантом сверкнула средь множества страз,

  На коленях стою перед ней не с повинной.

  Нам не нужно друг друга винить и прощать,

  Обещать понапрасну, беречь и лелеять…

  Неземною любовью надышимся всласть,

  Расцветая в друг друге на счастья аллеях.

Девушка так увлеклась начатым стихотворением, что отказалась от самолётной еды, взяв у стюардессы только чашечку кофе.

До самого приземления, Вера продолжала читать и перечитывать своё новое творение, что-то в нём подправляя, заменяя слова и иногда даже целые строчки, но окончательным результатом осталась довольна.

Жаль, Галю нельзя прочитать, не поймёт, а интересно, как к этому её увлечению отнесётся Наташа?

Нет, пока показывать ей не будет, пусть эти первые стихи отлежатся и новые появятся, чтобы не стыдно было перед читателем, а Наташка, если рубанёт, то с плеча, а не хочется показаться смешной неумехой, а главное, страшило разочарование, потому что стихи стали для неё приятной отдушиной.

Вера даже не заметила, как прошла израильскую таможню.