Теперь ты ее видишь

Она старалась не вспоминать о Кандре, не формировать в воображении образ картины. Да и вообще Суини хотела ни о чем не думать, а просто гуляла.

В очередной раз оглядевшись, она ничуть не удивилась, увидев вокруг роскошные дома и многоквартирные башни северного Ист-Сайда. Девушка прошла не меньше двух миль, а может, и больше; она не знала, сколько кварталов укладывается в миле. Где-то здесь, в районе Парк-авеню, был дом Ричарда. Кандра тоже жила неподалеку; как-то раз Кай сказал Суини, что новая квартира Кандры находится в северной части какого-то квартала, но она не запомнила какого именно.

Суини не смотрела по телевизору новости, только погоду. Ей казалось, что местные информационные выпуски состоят из сплошных сцен насилия. В таких шикарных домах убийства совершаются далеко не каждый день, а Кандру так хорошо знали в обществе, что ее смерть наверняка стала сенсацией. Суини претила мысль о том, чтобы выслушивать домыслы журналистов и смотреть репортажи с места преступления.

Ей хотелось одного — встретиться с Ричардом.

Девушка подошла к дому и несколько секунд постояла у входа. Она была здесь однажды по приглашению Кандры — три или четыре года назад, когда ненадолго приехала в Нью-Йорк и попала на многолюдную вечеринку. Суини здесь не задержалась. Пригубив шампанское и перебросившись несколькими словами с Кандрой, она исчезла.

Из полукруглого окна над крыльцом лился свет. Суини смотрела на окно, гадая, дома ли Ричард, или свет оставили гореть, чтобы люди думали, будто внутри кто-то есть.

Нет, не стоило сюда приходить. Если Ричард дома, он наверняка не один, к нему приехали друзья с соболезнованиями… а может, совсем напротив, если учесть обстоятельства. Но уж во всяком случае, из него, несомненно, попытаются вытянуть пикантные подробности, чтобы на следующий день обсудить их с приятелями за чашечкой кофе.

Суини решила, что не войдет в дом, а только позвонит в дверь, скажет Ричарду… скажет ему какую-нибудь ерунду, ну, например, что думала о нем и очень сожалеет о случившемся. Что-нибудь в этом роде. Может, в доме прислуга, а сам он не подходит к двери. В таком случае она передаст ему записку. Тогда Ричард узнает, что Суини приходила, а это уже немало.

Она поднялась и нажала кнопку звонка, потом опять сунула руки в карманы и стала ждать, опустив голову и чувствуя, как вечерний ветер ерошит ее волосы.

Дверь распахнулась так резко, что Суини испуганно отскочила.

Ричард навис над ней, грозно сверкая глазами.

— Где ты была, черт побери?

Суини моргнула.

— Гуляла по улицам.

— Гуляла? — недоверчиво переспросил он. — Шла от самого дома?

— Да. Я просто отправилась прогуляться и… забрела сюда.

Ричард смотрел на нее сверху вниз. Его лицо было бесстрастным, но в глазах появилось загадочное выражение.

— Входи. — Он отодвинулся, пропуская Суини. После секундного колебания она вошла в дом.

Сидя в своем автомобиле, припаркованном в тридцати ярдах от дома, детектив Аквино вскинул брови и посмотрел на часы, отметив время появления женщины. Им руководило лишь обычное полицейское любопытство.

Эти двое даже не коснулись друг друга, но в их поведении угадывалась явная близость. Значит, Уорт завел себе милашку; что ж, никакой закон это не запрещал. Более того, после года воздержания только святой не обзавелся бы подружкой.

Аквино озадачило другое. Почему Уорт, отвечая на вопросы в участке, даже не упомянул имя этой женщины? Аквино уже понял, что Уорт — человек скрытный, но когда дошло до дела, он, пусть и неохотно, все же рассказал об аборте, который сделала его жена. Признаться в том, что у тебя есть любовница, гораздо легче. Вдобавок связь с другой женщиной лишь укрепила бы позицию Уорта, поскольку в таком случае он вряд ли очень уж интересовался бы похождениями своей бывшей супруги.

Но Уорт умолчал о своей подружке, и это заинтриговало Аквино.

Глава 17

Пол прихожей был выложен темно-серыми плитками и покрыт толстым ковром самой затейливой расцветки, какую Суини видела в жизни. Она с удовольствием задержалась бы здесь, но Ричард сделал ей знак идти вперед, и девушка нехотя подчинилась. Лицо Ричарда совершенно окаменело. Казалось, ее появление рассердило его, но вежливость не позволяла ему прямо сказать об этом. Суини еще глубже засунула руки в карманы куртки, чувствуя себя незваной гостьей.