Тёплая птица

Я едва смог подавить рвотный спазм. Горло драло кислятиной, голова дико болела. Я с ненавистью смотрел в энергичную спину особиста. Неужели так теперь будет всегда: «Вас требуют, идемте», «Срочно явиться», «дан приказ»? Ни охнуть, ни вздохнуть.

За белым дворцом показались золотые статуи: стоящие кружком женщины, что-то держащие в руках, куда-то завлекающие (наверно, из-за них это место и назвали Золотой Долиной). Повернув направо, мы подошли к еще одному белому дворцу, с надписью «армения» под козырьком с причудливыми каменными завитушками. Что такое армения?

            -Станьте лицом к колонне, - подал голос особист. – Ноги держите на ширине плеч.

            -Зачем это?

            -Таков порядок.

            Я прислонился к холодному камню. Особист быстрыми четкими движениями обыскал меня.

            -Прошу, - он взмахнул рукой, приглашая следовать за собой.

            Столько всевозможного барахла я никогда в жизни не видел! Просторный, тускло освещенный зал был завален чуть ли не до потолка: диваны, статуи, книги, компьютерные мониторы, тряпье, плюшевые игрушки, аквариумы, пластиковая посуда. Чего здесь только не было! Все бесполезное, ненужное.

            Проследовав за особистом по узкой тропинке, проложенной в джунглях барахла, я вышел на свободное пространство и увидел Отца Никодима (память проворно выдала картину – отточенное лезвие опускается на шею Бориса). Отец Никодим возлежал на диване, закинув длинные ноги в остроносых сапогах на спинку. Рядом, в кресле, сидел Глеб Пьяных – тот самый бородач, что опрашивал меня в первый день в Цитадели.

            -Ахмат, стрелок АМР, доставлен, - доложил приведший меня особист.

            -Хорошо, можете идти, - кивнул Глеб Пьяных.

            Отец Никодим лениво разглядывал меня, глубоко затягиваясь сигаретой.

            -Голова болит? – вдруг спросил он.

            Я от неожиданности ответил не сразу.

            -Болит, Отец Никодим.

            -Обращайтесь к Отцу Никодиму - «ваш крест», - вставил Глеб.

            -Болит, ваш крест.

            -Зеленка?

            -Зеленка, ваш крест.

            Отец Никодим засмеялся, Глеб Пьяных послушно оскалил зубы.

            -Знаешь выражение, Ахмат, – «клин клином вышибают»?

            -Не знаю, ваш крест.

            -Так вот, держи.

            Отец Никодим протянул мне зеленую бутылку. Даже смотреть на нее было противно… Я сделал глоток. Горло вспыхнуло огнем. Я боялся, что меня снова стошнит, но - отец Никодим оказался прав – мне полегчало.

            -Спасибо, ваш крест.

            Я возвратил бутылку.

            -Полагаю, теперь с тобой можно говорить на равных, - Отец Никодим улыбнулся, - Должен сказать, меня впечатлило, как ты, Ахмат, разобрался с тем претендентом.

            Я сразу понял, что он имеет в виду Бориса.

            -Без истерики, без всех этих «кийя!» - четко и ровно. Ничего лишнего – удар и … результат.

            -Спасибо за высокую оценку, ваш крест, - сказал я.

            Глеб Пьяных иронично взглянул на меня.

            -Оценка и вправду высокая, - согласился отец Никодим. – Настолько высокая, что я решил назначить тебя в свою личную охрану на место Григоренко. Его ранили во время рейда по Измайловскому гетто. Помнишь, Глеб?

-Да, ваш крест, - отозвался Пьяных. – Та еще была заварушка.

-Временно, конечно, - пока не оклемается Григоренко. Как ты на это смотришь?

            Я ответил, что буду рад сложить за него голову.

            -Похвально.

            Отец Никодим обратился к Глебу:

            -Распорядись выдать парню оружие. Вечером я выезжаю на Вторую. Сколько можно тратить время впустую?

                                                              

5 БОЛЬШАЯ ШИШКА

Я сидел в машине сопровождения вместе со стрелком из охраны и шофером, держа заряженный АКМ на коленях. Следом за нами медленно двигался черный автомобиль Отца Никодима. Мы покинули Цитадель не больше двадцати минут назад, но почему-то казалось, что давным-давно. Быть может, потому, что стрелок, по имени Меир, оказался надоедливым и болтливым парнем. Жиденький, востроносый, со смоляными глазками и чернявой бородкой, он словно имел шило в заднице и вертелся на месте юлой.

            -Ты из стрелков? – накинулся он на меня. – Давно принят?

            Узнав, что только вчера, Меир посмотрел с уважением:

            -А я уже год, как в стрелках корячусь. Дальше охранки не дослужился.

            -И не дослужишься, - повернув широкое лицо, вставил шофер.

             -Это почему? – вскинулся Меир.

             -Потому что ты трепло.

             -Что есть, то есть, - согласился стрелок, выглядывая в окно. – О, уже Северянин.

            Машина проехала по эстакаде, нависшей над железнодорожной платформой.

            Из разговора Меира с шофером, я сделал вывод, что служба в личной охране отца Никодима не так уж почетна.

            -Скоро кладбище, - неспокойно сказал шофер. – Здесь часто банды нападают на конвои.

            -Прям уж и часто, - беспечно протянул Меир. – Когда последний раз?

            Шофер умолк, должно быть, припоминая.

            -В октябре на конвой конунга Шавката напали…

            -Ну, да ты не дергайся, - перебил Меир. – С нами тебе сам черт не страшен.

            Машина свернула в переулок, и почти сразу под передним колесом что-то громыхнуло. Осколки стекла, вместе с черным дымом устремились в кабину; сквозь пелену я увидел шофера, уронившего голову на руль.

            -Мародеры!

            Меир лихорадочно передернул затвор автомата, однако выстрелить не успел. Разбив стекло, пуля попала ему в голову. Меир навалился на меня, еще теплый, но уже не от мира сего. Я опустился на сиденье. Лязг пуль по металлу повторился.

            Дьявол подери! Вот так западня.