Теплая птица

Снегирь отвел фонарь в сторону.

-Порядок.

Киркоров, в темноте похожий на вставшую на задние лапы ящерицу, протянул мне рюкзак.

Я едва не выпалил: «Вот сам его и тащи». Рюкзак снова оттянул мое плечо.

            Следуя за лучом фонаря, мы преодолели каменные ступени.

            -Андрей, в метро когда-нибудь бывал? – спросил, сверкнув зубами, Снегирь.

            -Приходилось, - отозвался я.

«И не думал, что придется вернуться сюда».

-А вот я люблю метро.

Я невольно вздрогнул: Киркоров словно бы прочел мои мысли. А я уже решил, что он всю дорогу намерен молчать.

-Да, люблю, - повторил Киркоров. – Возможность вдруг вынырнуть из-под земли где угодно, застать врага врасплох, она окрыляет.

Ящерица! Настоящая ящерица.

-А еще лучше – затаиться и подсматривать, – сказал я. – Еще сильнее окрыляет.

Киркоров сверкнул на меня единственным глазом. Снегирь, не будучи в курсе наших с Киркоровым взаимоотношений, понял по-своему.

-Все верно, надо всегда быть начеку, - понизив голос, сказал он. – ОСОБЬ не дремлет.

Темные стены, капающая с потолка вода, темнота оказались замечательной декорацией к разговору об ОСОБи. Мы пошли молча.

Луч света уткнулся в желтоватую стену. Под ногами захлюпала вода. Этот зал казался не таким огромным, как тот, где мы были с Мариной. 

-Сюда!

Вслед за Снегирем я спустился с платформы на рельсы. Они, как и раньше, как и всегда, струятся двумя желтоватыми змейками, приглашая в путь. Куда? Неважно, куда. Все предопределено, все продумано и решено за тебя. Вот потому-то игроков так завораживает железная дорога…

            Шли долго, лямка рюкзака немилосердно впилась в плечо. Киркоров раздражающе сопел за спиной, шумно втягивал в рот сопли, харкал. Идет налегке, гнида! Взвалить бы ему на хребет пятьдесят кило взрывчатки...

            -Перекур, Снегирь, - окликнул я, остановившись.

            «Пошли вы нахер, я не намерен подрываться!»

            Сняв с плеча рюкзак, я присел на рельс. Снегирь с готовностью пристроился рядом.

            Киркоров кашлянул, вынул из-за пазухи портсигар. Взял сигарету, чиркнул зажигалкой. Запах дыма был горьковат и защекотал ноздри.

            Киркоров протянул портсигар Снегирю, затем – мне.

            «Не курю», - хотел было сказать я, но, решив, что это будет выглядеть как-то … по-бабьи, взял сигарету.

            -Музейные, - вдогонку похвастался Киркоров. – Редчайший табачок. Такие сам Сталин курил.

            -Ну, уж прям – Сталин, - усомнился Снегирь, выпуская дым через ноздри.

            -Не веришь? Смотри!

            Киркоров сунул под нос Снегирю портсигар. На серебристой крышке – выпукло – усатый во френче, в зубах – трубка; под портретом шесть букв – «СТАЛИН».

            Снегирь не обратил внимания на трубку в зубах вождя и, пожав плечами, сплюнул.

            -Ну, лады. Сталин так Сталин, какая хер разница? Странный ты, Киркоров.

            Я поднялся, бросил окурок, - тот зашипел, как видно, угодил в лужу. Расправил спину, вскинул рюкзак на плечо.

            -Пошли! Нет времени на трындеж…

            Метров через триста показался новый зал. Снегирь подал знак: нужно вскарабкаться на платформу. Дальше – переплетение многочисленных лестниц и переходов, я диву давался, как он ориентируется здесь. Наконец, когда мы свернули налево, находясь перед двухпутной развилкой, я не выдержал.

            -А ты, Снегирь, похоже, часто ходишь этими тропами?  

            -Раз в год, - отозвался Снегирь.

            -Тогда я не понимаю…

            -Что тут понимать? Смотри!

            Он навел фонарь на стену прямо перед поворотом. Я пригляделся. Тонкая зеленая стрелка указывала направо.

            -Зеленая стрелка – путь на барахолку, красная – в Сокольническую глухомань, синяя – к измайловским мародерам, желтая – на ВДНХ. Все просто.

            -Все так просто, все так сложно, мы ушли в открытый космос, - пропел под нос Киркоров.

            -Кончай ты со своей пидорасней, - окрысился на него Снегирь.

            Киркоров сплюнул и заткнулся.

            -Стоп! – Снегирь замер. – Кажись, пришли. Где-то здесь должен быть люк…

            Шум голосов оглушил меня. Я никогда не видел столько людей сразу  - они двигались поодиночке и группами в сторону каменной рогатой чаши. Одетые в тряпье и добротные кожанки; с оружием или без; увечные, здоровяки, старые, молодые; почти все тащили на закорках огромные баулы, кое-кто даже вез санки, доверху груженные тряпьем и железками. На нас, как-никак, только что вылезших из-под земли, никто и не посмотрел.

            -Добро пожаловать на барахолку, - сказал Снегирь, прикрывая крышку канализации.

-Да, - Киркоров с явным наслаждением втянул в легкие воздух. – Обожаю этот запах.

Пахло и вправду приятно – жареным мясом, сеном, дымком.

-Будьте начеку, - предупредил Снегирь. – Здесь кишат особисты.

При этих словах меня задел плечом закованный в кожу длинноволосый мужик и, процедив что-то сквозь зубы, проследовал мимо.

-Вот видите, - качнул головой Снегирь. – Не исключено, что этот орангутанг и есть… Пошли скорей – не до запахов.

Снегирь явно нервничал, оглядывался по сторонам, словно кролик, выскочивший из норки.

Над входом в каменную чашу красовалась надпись: «Стадион Динамо»,  перед чугунными воротами стояли двое с автоматами.

Приблизившись к воротам, Снегирь перестал быть похожим на испуганного кролика, теперь, скорее, он был похож на расслабленную обезьяну.

-Здорово, братаны, - бросил автоматчикам.