Теплая птица

            -Хорошо, - он неожиданно решился. – Сколько это стоит?

            -Три тысячи рублей. В этой упаковке десять бутылочек.

            Кирилл достал кошелек: мое сердце сжалось. Это был точь-в-точь кошелек моей матери. Кожаный, потрепанный, с вдавленным гербом: серп и молот. Изнутри, - я это точно знала, - маленькая этикетка: «Фабрика кожевенных изделий «Марксист». Сделано в СССР».

            «Что же я делаю?! – молния, всполох. – Кого же я обманываю?»

            Но совесть – это всего лишь мгновенье.

            Легли на стол три синие бумажки.

            -Через три дня мы позвоним вам, - сказала  я, накрывая деньги ладошкой.

            -Я могу идти? – спросил Кирилл, пряча кошелек.

            -Да, конечно.

            Он поднялся.

            Уже у самой двери Кирилл обернулся:

            -До свиданья, Марина.

            Улыбнувшись ему, я кивнула. Кирилл скрылся за дверью. Теперь - в студенческое общежитие или к своей тете-москвичке, попрекающей за каждый прожитый у нее день, с пустым кошельком, с упаковкой «Чистой Жизни», с надеждой – через три дня позвонят и все изменится.

            -Однако, у тебя талант, - сказала Илана, принимая у меня деньги. – Почти без подготовки, с листа, «уломать»… Немногим это удавалось.

            Илана хвалила меня, но глаза ее были грустны.

            Я проработала в «Чистой Жизни» ровно год, - до того августовского дня, когда в моей жизни появился Он. К тому времени я  стала одним из лучших «менеджеров» компании, Ирина Мухамедовна хвалила меня, ставя в пример другим «гербалайфщикам»; лица «клиентов» слились в единый поток, я улыбалась, поправляла платье на груди, принимала деньги за бальзам, - все автоматически, бездумно. Я стала профессионалом.

            Почему-то Илана отдалилась от меня (не иначе, она позавидовала моему успеху), но я недолго горевала. В квартирке в Свиблово я сблизилась с Ольгой, бесшабашной и веселой девицей,  мы ходили с ней в кино, даже пару раз были в ресторане.

 У Ольги была мания – подцепить богатенького папика.

            -Гербалайф не вечен, Марина, - говорила она, когда мы под руку шагали по вечерней Тверской. – В конце концов, нашу шарашкину контору прикроют. Сколько веревочке не виться… Ну, ты понимаешь. И тогда придется убираться из Свиблово, а найти новую работу, новую квартиру? Большой вопрос…  Я, например, скорее брошусь в реку, чем вернусь обратно в Мухосранск. Жить среди быдла, когда ты видела все это…

            Ольга окидывала взглядом красиво подведенных глаз улицу, сверкающую огнями.

            -Оль, ну почему сразу «быдла»? - слабо протестовала я.

            -А что, в твоем Урюпинске не одно пьяное быдло?

            За пределами МКАД для Ольги, кажется, существовали лишь два города – Мухосранск и Урюпинск, оттого с ней совершенно невозможно было спорить.

            -Марин, нужно во что бы то ни стало зацепиться в Москве. Понимаешь, во-что-бы-то-ни-ста-ло! И самый лучший способ это …

            -Подцепить богатого папика.

            -Умничка, уразумела.

            Как именно Ольга пыталась подцепить папика, я видеть не могла. Охота, по выражению моей подруги,  это дело сугубо индивидуальное, свидетели и сочувствующие здесь ни к чему.

            Вечером каждой пятницы Ольга надевала длинное бордовое платье («цвета страсти» - по ироничному выражению Иланы), небрежно накидывала на плечи короткую норковую шубку (пять лет экономии) и выпархивала из квартиры в ждущее у парадного такси. Она возвращалась в два, а то и три часа ночи, всегда навеселе. Не снимая шубы, гремела крышками сковородок в поисках завалявшейся котлетки и, не раздеваясь, валилась на свою кровать, не обращая ни малейшего вниманья на ворчанье потревоженных Иланы и Жанны.

            Наутро Жанна непременно спрашивала:

-Олька, подцепила папика?

В ответ звучало крепкое словцо, смысл которого сводился к следующему: «Если б подцепила, в эту дыру, к вам не вернулась бы».

            Я с юмором относилась к Ольгиным поискам, но так получилось, что папика нашла себе именно я. Вернее, Он сам меня нашел.

Это был один из тех дней, что случаются лишь в конце августа: еще зелено и пыльно, но солнечный ветер уже пахнет осенью. Впрочем, здесь почувствовать запах осени было сложно: на громадной площадке (кажется, раньше это был аэродром) расположились сотни, тысячи автомобилей. БМВ, Мерседесы, Линкольны, Феррари, Доджи… Все, какие только существуют на свете, марки и модели; новенькие и потрепанные, с аэрографией и без, всех возможных расцветок. Рев моторов, взрывы петард, восторженные крики людей сливались для меня в бензиновую какофонию. Я жалела, что согласилась поработать на ежегодной выставке «АвтоЛэнд» и мысленно ругала Жанку, по чьей рекомендации я здесь и очутилась. Работа заключалась в том, что, одетая в бикини, я должна была привлекать внимание посетителей выставки к синему «Мустангу» 62 года выпуска. Однако, как я успела заметить, посетителей выставки больше занимали мои «буфера», нежели рифленый буфер раритетного автомобиля. Парни и взрослые мужики дружно снимали меня на любительские фотоаппараты и камеры мобильников - я злилась, но ничего поделать не могла.