Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)

мальчик. Пожилой мужчина, неведомой силой заключенный в теле ребенка.

-Что это за место?

Христо широко, по-мальчишески, улыбнулся. У него не было ни единого

зуба – плоские изжеванные десны.

- Подземный бункер. Называется Кремль – 2. Отсюда власти бывших

намеревались управлять страной в случае Дня Гнева. Но … не успели спрятаться.

Вышел немец из тумана, вынул ножик из кармана, кто не спрятался, я не виноват.

Христо то ли издал смешок, то ли кашлянул. За моей спиной захохотал

Киркоров, которого сразу одернула Букашка.

Я пожал плечами.

-Ну, допустим. Но я – то здесь причем? И … где Марина?

-Ты прав, Андрей, – сказал Христо.- Без Марины мы не должны ничего

обсуждать с тобой. Букашка, позови всех.

Букашка подошла к темному пролому в стене. Я догадался, что раньше это

была шахта лифта, курсирующего от первого Кремля, общеизвестного, ко

второму, тайному, подземному. Что скажешь, вымысла бывшим не занимать…

-Все к учителю. Учитель зовет!

Глухое эхо потащило слова сквозь землю наверх.

-Букашка, - поморщился Христо. – Я же просил…

Марина присела в кресло напротив. Одета в серый комбинезон, белая

шапочка надвинута на лоб, рыжие пряди волос разметались по плечам. Сцепив

пальцы у подбородка, я исподлобья посмотрел на нее. Она отвела глаза.

-Все в сборе, - удовлетворенно сказал Христо. – Познакомься, Андрей. Это

Снегирь.

Над столом приподнялся широкоплечий краснолицый детина с окладистой

бородой.

-Кисть потерял по пьяной лавочке.

-Спасибо за пояснение, Христо, - пробасил Снегирь и салютовал мне

обрубком правой руки.

-Вовочка.

Мне улыбнулся щербатым ртом старичок с подвижными глазами.

Морщинистое личико его обрамляли седые, похожие на паутину, волоски, каким-

то чудом держащиеся на висках. Макушка Вовочки была блестящая и ровная, как

яйцо, окунутое в масло, и в ней отражалось пламя костра.

-С Киркоровым и Букашкой ты уже знаком. Ну и с Мариной, конечно.

-Кто вы такие? – спросил я, обращаясь к Христо.

-В первую очередь, мы просто люди, - ответил тот, задумчиво глядя на

огонь. – Во вторую, - мы возрожденцы.

-Возрожденцы?

-Да.

-Что это значит?

-Андрей, это трудно, почти невозможно объяснить тому, кто не знает

всполохов.

-Он знает, - произнесла Марина.

-Да, - кивнул Христо. – И потому ты здесь, Андрей. Марина, кажется, уже

говорила с тобой на эту тему?

-Нет, - соврал я, с удовольствием увидев, как лицо девушки краснеет.

-Ну что ж, - спокойно продолжил Христо. – Тогда я скажу тебе. Мы все

видим всполохи, тот, кто утверждает, что не видит их, – лжет. Это проблески

истины, отголоски прошедшей грозы. День Гнева одолел человека, однако ему не

удалось до конца истребить память. Память бессмертна, как бы кому-то не

хотелось обратного.

-Мне хотелось бы.

-Понимаю, Андрей. Я сам поначалу боялся всполохов, и не желал быть тем,

чей образ предлагала мне память. Христо Ивайловым, сыном советника

болгарского посольства, избалованным мальчиком, больше всего в жизни

любящим ночные клубы, девочек и таблетки экстази. Или вот, Вовочка…

Всполохи больше всех донимают его. В мире бывших он был важной шишкой,

настолько важной, что мог бы предотвратить День Гнева. Во всяком случае, ему

так кажется. Я прав, Вовочка?

-Прав, - отозвался старик. – Страх помешал мне…

-Ну, не расстраивайся, - мягко сказал Христо.

-А я не хотел быть Олегом Снегиревым, - произнес Снегирь. –

Коррумпированным полицейским, за взятку пропустившим на футбольный матч

женщину, оказавшуюся террористкой.

-Вот именно, - кивнул Христо. – А Киркоров не хотел петь глупые песни и

носить блестящие одежды.

-Упаси Бог, - ужаснулся Киркоров.

-Букашка не желала быть Ольгой Букашиной, секретарем приемной

комиссии, а Марина…

-Нет, Христо.

Марина резко выпрямилась, глядя на учителя вспыхнувшими глазами.

-Хорошо, - спохватился Христо. – Так вот…

-Если вы так страшитесь прошлого, - перебил я, посмотрев на Марину, – то

какого же дьявола вы намерены возрождать?

Лицо Христо просияло:

-Ты не ошиблась, Марина. Похоже, он как раз тот, кто нам нужен.

Можно подумать, что вы нужны мне.

-Мы намерены возродить человека, Андрей. Не мир, в котором он жил, ибо

тот мир был ужасен. Мир похоти и злобы, мир тела, бесконечной погони за

комфортом и совершенного забвения души. День Гнева был неизбежен и

необходим, как дождь в снедаемом зноем городе. Но человек не заслужил столь

глубокого падения. Человек, при наличии воды, умывается так же легко, как

пачкается. Мы хотим дать человеку воду и построить новый мир с умытым

человеком.

Тихий голос Христо сливался с шумом костра. Мне казалось, что со мной

говорит ожившее пламя.

-Новый чистый человек построит мир света. Мир без политики, денег,

религии, без всего того, что повлекло либо могло повлечь День Гнева.

Я расскажу тебе небольшую историю, Андрей.

В мире бывших была война - одна из бесконечной вереницы. Осажденный

город медленно умирал, но в нем боролась за жизнь хрупкая девушка. Ее соседи

по лестничной клетке погибли от бомбежек, холода и голода, и ей казалось, что

она совершенно одна в огромном доме. Пережить один день – это была цель,

сопоставимая с полетом на Марс.

У девушки осталось всего одно полено, прочное и красивое с виду: кора