Тепличный цветок

- Мы просто должны двигаться на хрен вперед, - говорю я ему. - Не волнуйся о том, что думают люди.

Лорен глубоко вздыхает и смотрит на небо, будто хочет убить стаю птиц.

- Ты говоришь про это дерьмо, Рик, словно это самая простая штука на свете. Знаешь, как сильно это раздражает? - брат оглядывается на меня, и черты его лица становятся острыми, словно лезвие.

- Я продолжу говорить это, просто чтобы раздражать всю эту хрень в тебе.

Для чего же еще нужен старший брат?

Он шумно вздыхает.

И я шутя тру его по затылку, а затем подталкиваю в сторону дома. Я убираю руку с его плеча, и Ло останавливается посреди дороги, а его брови сходятся на переносице.

- И касательно твоей поездки в Калифорнию... - он делает паузу. - Знаю, я не спрашивал об этом несколько месяцев. Я был слишком поглощен самим собой...

- Не волнуйся об этом, - я киваю головой в сторону белого дома в колониальном стиле. - Идем, приготовим что-то на завтрак для девочек.

- Подожди, - говорит он, протягивая ко мне руку. - Мне нужно это сказать.

Но я не хочу этого слышать. Я уже принял решение. Я не еду в Калифорнию. Не тогда, когда мой брат в такой хреновом состоянии и столь близок к срыву. Я его спонсор. Так что должен быть здесь.

- Мне нужно, чтобы ты уехал, - говорит он. Я открываю рот, но Ло меня перебивает. - Я уже слышу твои глупые долбаные отговорки. Но я велю тебе ехать. Заберись на свои горы. Сделай все то, в чем нуждаешься. Ты планировал это так долго, и я не собираюсь разрушить все твои планы.

- Я всегда могу перенести это. Эти горы, мать их, так и никуда не денутся, Ло, - еще с 18 лет я хотел самостоятельно взобраться на три горы, расположенные друг за другом, в Йосемити. Несколько лет я работаю над собой, чтобы преодолеть этот вызов. Я могу подождать еще немного.

- Я почувствую себя крайне хреново, если ты не поедешь, - говорит он. - И в результате я напьюсь. Могу тебе это обещать.

Я сердито смотрю на него.

- Ты мне не нужен, - говорит он со злостью. - Мне, блин, не надо, чтобы ты держал меня за руку. Мне нужно, чтобы ты хоть раз в жизни проявил свой чертов эгоизм, как это постоянно делаю я, чтобы я не чувствовал себя будто полнейшее дерьмо по сравнению с тобой, хорошо?

Я внутренне содрогаюсь. Я был эгоистом в течение стольких гребаных лет. Я не заботился о нем. Мне не хочется стать тем парнем снова.

Но в его словах я слышу мольбу. Слышу «пожалуйста, бля, езжай. А то я схожу с ума».

- Ладно, - говорю я рефлекторно. - Я поеду.

Его плечи инстинктивно расслабляются, и он еще раз глубоко вздыхает. Ло кивает самому себе. И я гадаю, как давно этот груз давит ему на грудь.

Я не могу объяснить, почему так сильно его люблю. Может потому, что он единственный человек, понимающий на что походит оказаться под воздействием манипуляций Джонатана. Или возможно, потому что глубоко внутри знаю, что Ло - это душа, которая нуждается в любви сильнее, чем кто-либо, и я не могу не ответить полной взаимностью.

Я снова обнимаю его за плечи и говорю:

- Возможно однажды, ты будешь в состоянии обогнать меня.

Он сухо и невесело смеется.

- Ага, возможно, если я сломаю тебе обе ноги.

Я усмехаюсь.

- А ты когда-нибудь станешь таким быстрым, что сможешь это сделать?

- Дай мне палку для лакросса, и мы посмотрим.

- Этому, черт возьми, никогда не бывать, младший брат.

Я говорю это без презрения.

Я никогда его не презирал. И никогда не буду.

ГЛАВА 2

ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ

У меня есть теория.

Друзья не навсегда. Они даже не на время. Они просто приходят в вашу жизнь и потом оставляют вас, когда что-то или кто-то меняется. Ничто не привязывает их к вам. Ни кровь, ни верность. Они просто... мимолетны.

Обычно я не столь цинична, но сегодня утром на экране моего ноутбука, который располагался у меня на коленях, высветилось сообщение из Facebook. Мне следовало удалить свой аккаунт еще пару лет назад, примерно в то же время, когда моя семья попала под общественное внимание - когда моя старшая сестра была объявлена на всю страну сексуально-зависимой.

Но, увы, у меня тогда была другая теория.

Бабочки, радуги и руки, сложенные в виде сердца - это было буквально самым главным тегом в моем, забитом всяким хламом мозге, когда я думала о понятии дружба.

И вот сейчас Клео Маркс запостила на своей стене следующее: Во время вечеринки по случаю сладкого шестнадцатилетия Дэйзи Кэллоуэй, она не могла заткнуться, постоянно говоря о сексе. Это все, что ее волнует. Ну, знаете, она изолированная секс-зависимая, как и ее сестра. Все девочки Кэллоуэй шалавы.

Эти красивые слова написала моя бывшая лучшая подруга. И даже при том, что она упоминает событие двух с половиной летней давности, этого достаточно, чтобы собрать 457 комментариев, большинство из которых выражают согласие с ее заявлением.