Теплица

Пока он разглагольствовал, пользуясь непослушным ртом Собрата Йе, трава качнулась от ветерка. Заросшее волосами тело наверху все увеличивалось в размерах, пока не заполнило практически все поле зрения; двигаясь мягко и тихо, ползун оперся на краешек горной кромки, привалившись к умирающему собрату. Выравнивая огромное тело, сверху опустились его толстые ноги, подобные поросшим буйным мхом железным подпоркам. Поерзав по земле, они нашли себе опору, и ползун замер без движения.

Грен и Яттмур с увязавшимися за ними татуированными женщинами подошли поближе и задрали головы, оценивая высоту препятствия. Грен выпустил из рук хвост Собрата Йе, которого волочил за собою по земле.

— Нам туда не забраться! — сказал Грен. — Только безумцу могла прийти в голову подобная мысль, сморчок. Он слишком огромен!

— Полезай, человек, полезай! — провыл сморчок.

Все еще не решаясь последовать его совету, Грен стоял под волосатым брюхом, когда к нему подошли Лили-Йо и ее спутники. Прежде они прятались за высокой скалой и теперь не могли ждать, спеша покинуть сумеречный край.

— Твое существо-рыба рассуждает верно, — заметила Лили-Йо. — Полезай, Грен! Мы отправимся все вместе и позаботимся о вас.

— Не надо бояться ползуна, — сказал Харис.

Но Грен не двигался, ничуть не тронутый этими проявлениями заботы. Сама мысль о том, чтобы взобраться на что-то, умеющее летать по воздуху, несла с собой дурноту; Грен еще помнил, чем завершился полет на спине растения-птицы, рухнувшей на Нейтральной Полосе; ему вспомнились путешествия на лодке и на долгоноге, всякий раз ставившие его в условия худшие, чем прежде. Лишь одно-единственное, последнее путешествие, предпринятое им без понуканий сморчка в компании с Собратом Йе, только оно имело исход предпочтительнее, чем в начале пути.

Пока он колебался, сморчок вновь завыл голосом Собрата, побуждая остальных вскарабкаться по заросшей волосами ноге, призывая татуированных женщин поднять его и отнести наверх, что они и проделали с помощью спутников Лили-Йо. Вскоре все они сидели высоко на необъятной спине ползуна, глядя вниз и подзывая к себе Грена. Одна лишь Яттмур оставалась внизу.

— Мы едва освободились от людей-толстячков и от сморчка, так зачем же нам опять ввергать себя в зависимость — теперь от этого огромного создания? — пробормотал Грен.

— Надо подниматься, Грен. Ползун отнесет нас в теплые леса, подальше от вострошерстов, и заживем там в мире, вместе с Лареном. Ты же знаешь, нам нельзя здесь оставаться.

Грен смотрел на Яттмур и на их большеглазое дитя у нее на руках. Из-за Грена она вынесла столько напастей с тех пор, как Черная Глотка затянула тогда свою неодолимую песнь.

— Мы полезем вместе, Яттмур, если только ты сама этого хочешь. Давай я понесу Ларена. — И затем, охваченный внезапной злостью, он крикнул сморчку, запрокинув голову:

— А ну прекрати свои глупые вопли! Я поднимаюсь!

Он опоздал с этим криком: сморчок успел умолкнуть по своей воле. Когда Грен и Яттмур, задыхаясь, в итоге подтянулись к вершине живого холма, сморчок уже был занят — задумав нечто новое, он руководил действиями Лили-Йо и прочих.

Собрат Йе обратил свои свиные глазки к Грену со словами:

— Ты знаешь не хуже всех прочих, настало время мне разделиться надвое, оставить потомство. Поэтому я собираюсь овладеть этим ползуном в точности, как и Собратом.

— Позаботься лучше о том, чтобы он сам не овладел тобой, — выдохнул Грен.

Стоило ползуну шелохнуться, и он уселся с громким стуком. Но охваченное муками опыления огромное создание настолько утратило чувствительность, что оставалось занято своими делами даже и тогда, когда Лили-Йо при помощи остальных принялась кромсать его плоть ножами, углубляя прореху в эпидермисе.

Вырыв внушительный кратер, они приподняли Собрата Йе — так, чтобы его голова свесилась вниз над лункой; хоть он и пытался бороться, слабо извиваясь, сморчок контролировал его настолько, что тот не был способен на что-либо большее. Отвратительно-извилистая коричневая нашлепка сморчка начала двигаться, сползая вниз; половина его упала в дыру, после чего — также по указанию сморчка — люди прикрыли ее чем-то вроде вырезанной из плоти ползуна пробки. Грену оставалось лишь поражаться, до чего же все они спешили исполнить волю сморчка; сам он, кажется, выработал иммунитет к его приказам.

Яттмур сидела, кормя Ларена. Когда Грен устроился рядом, она ткнула пальцем в направлении темного склона горы. Сверху было прекрасно видно, как понурые темные фигурки вострошерстов отступают, чтобы дождаться дальнейшего развития событий; кое-где пылали факелы, пятнавшие сумрак яркими точками, — как бутоны изысканных цветов в меланхоличном, тенистом лесу.

— Они не собираются нападать, — сказала Яттмур. — Быть может, нам стоит спуститься и поискать тайный проход к Щедрой Бухте?

Пейзаж качнулся.

— Слишком поздно, — ответил Грен. — Держись крепче! Мы уже летим. Ты надежно держишь Парена?