Теплица (сборник)

- Такое сравнение с шаром позволит вам понять факт, продолжал Ройфуллери, проигнорировав замечание Терекоми, что чем больше Империя расширяется, тем слабее становится. По мере течения времени нам труднее собирать нулов и оружие с периметра для решения проблем внутри шара. Слишком сильный натиск на границы - и шар лопнет. Поэтому в последнее время некоторым восставшим планетам позволено обрести независимость. Относительно слабого удара хватит, чтобы вновь их покорить, но эти слабые удары обычно не окупаются. В будущем нам придется стараться сохранить то, что мы имеем. Советую запомнить эту лекцию.

Вечером Тоулер наконец освободился и сразу же нашел Элизабет. Обняв, он поднял ее и крепко прижал к себе.

- Жаль, дорогая, ты не слышала, что болтал сегодня Ройфуллери! Видимо, он забыл о моем присутствии или решил после сегодняшнего, что я не пойму. Мы хотим выгнать отсюда Пар-Хаворлема и получить вместо него честного Губернатора, но из слов Ройфуллери следует, что, если нам удастся вышвырнуть нулов, Империя не станет пытаться вернуться обратно. Земля не настолько важна.

- В это трудно поверить. Они слишком алчны, чтобы отказаться от чего-либо.

- И все же он это сказал. Цензура Пар-Хаворлема мешает узнать, как в действительности обстоят дела в империи, а она слабее, чем мы думали. О, Элизабет, если бы мы... - Он оборвал фразу и спросил: - Почему ты улыбаешься?

- Тебе идет подобное настроение, - сказала она. - Никогда я не видела тебя таким оживленным. Дорогой, будь внимателен, не подвергай себя опасности!

- Я не забочусь о себе, Элизабет, все мои мысли о тебе. Земля ничего не значит для меня, но ты - это все. Я готов на все, чтобы увидеть тебя свободной и счастливой. На все!

Они поцеловались так страстно, словно их жизнь зависела от этого.

- Гэри, дорогой, за последние дни я увидела тебя заново, - сказала она наконец, гладя его волосы. - Глоток свежего земного воздуха пошел тебе на пользу... Знаешь, когда меня привезли сюда два года назад, я смотрела на вас всех, как на узников, пожалуй, даже презирала. Но теперь я вижу, что, по крайней мере, ты стоишь многого.

- Я же говорил, что во мне живет тигр, даже если я мяукаю, как кот, - полушутя сказал он, увлекая ее в кресло.

- Тогда надеюсь, ты не ошибся, говоря, что во мне тоже живет тигр. Понимаешь, я... никогда не просыпалась на самом деле. О, Гэри...

Когда он коснулся ее груди, она поцеловала его. У Тоулера закружилась голова.

- Элизабет, дорогая, - заговорил он после паузы, - я хотел бы поговорить с тобой на партассианском.

- Зачем?

- Из любопытства. Ты знаешь, что я о них думаю, но мне доставляет удовольствие говорить на их языке.

Он сразу переключился на этот другой язык, и сразу же ему показалось, что он понимает все иначе, словно способ восприятия подобно словам перенесся в иную плоскость.

- Это очень старый язык, Элизабет. Через некоторое время начинает казаться, что чувствуешь, насколько он стар. Не забывай, он уже существовал в такой форме еще до появления людей на Земле. Трудно в это поверить, правда? Для меня он стал почти физической силой, он формировал меня наравне с окружением.

- Я не хочу говорить с тобой на нем, - сказала Элизабет все-таки на партассианском. - В нем нет тепла, которое я хотела бы тебе передать. Когда я говорю на этом языке, то понимаю, почему у нулов нет поэтов.

- Да, он подходит к их природе, неизменной и без прикрас. И все же он несомненно влиял на их успехи в завоеваниях. Это язык солдат и правителей.

Он рассмеялся, потом добавил уже по-английски.

- Но не любовников, - тут ты совершенно права. Впрочем, сейчас я не хочу ничего говорить. Я безумец, Элизабет, просто безумец. Сейчас я мог бы пойти прямо к Синворету и рассказать ему все!

- Будь осторожен, Гэри. Что бы ни случилось, все должно оставаться, как прежде, пока не придет сообщение от Риварса. Это наш вождь.

Тоулер скривился.

- Он ошибается как и любой из нас.

- Неправда. Будь это так, он не стал бы вождем. Мы должны ждать, пока он пришлет доказательство для Синворета.

Но доказательство не пришло, и пропал еще один день визита Синворета.

На следующее утро Тоулер пришел во дворец пораньше. Когда он вошел в крыло персонала, ежедневный транспорт из четырех грузовиков отправлялся в настоящий Город. Это напомнило Тоулеру, что через две недели Пар-Хаворлем несомненно вернет туда всех, и они потеряют возможность освободиться, которая имелась сейчас.

Никто не разговаривал с ним. Когда он проходил мимо Питера Ларденинга, ему показалось, что тот едва заметно кивнул, но все остальные переводчики упрямо игнорировали Тоулера.

Хорошо же, подумал он, еще увидите... Честно говоря, он и сам не знал, что такое они увидят. Если бы он мог узнать, в какой степени Синворет поверил в блеф Пар-Хаворлема, ему наверняка было бы легче.