Тепло наших сердец (СИ)

Я целую его сам, припоминая всё, чему он учил меня. Руками ласкаю затылок и шею – эрогенная зона, он даже выгибается со стоном. Отталкиваюсь, и мы переворачиваемся так, что Саша лежит на спине, а я сижу на его бедрах. Мне хочется изучить и обласкать каждую клеточку его тела, но это наш первый раз, и мы слишком долго ждали его, чтобы медлить и отвлекаться от главного.

Я снова оказываюсь на спине. Смотрю в его глаза, в которых взрывной коктейль из нежности, страсти и желания, что дух захватывает.

- Я люблю тебя, Саша.

***

Он спит, а я все никак не могу уснуть, слишком много эмоций и впечатлений. Я вспоминаю, как отозвался дрожью в моем сердце блеск его глаз, когда я признался в любви. Как он обнял меня, как признался в ответ… Какая улыбка была на его лице. Как он ласкал меня, и как я возносился на вершину блаженства.

Вспоминаю, как я стал его. Его судорожные вздохи, свои стоны, короткий миг боли и волна наслаждения, переросшая в цунами… и набатом в висках: «Люблю-люблю-люблю». Люблю.

Глава 9. Жизнь в розовом цвете

Вот и закончился мой короткий отпуск, пронесшийся, как одно мгновение. Не передать словами, как мне не хотелось возвращаться к тренировкам. Сам бы не поверил, если бы кто-нибудь сказал мне о том, что я не захочу выходить на лед, но сейчас единственное, чего мне хотелось, кого мне хотелось – Саша. С ним я был готов на все, с ним все было интересно и захватывающе. Я бы даже хоккейную форму надел, если бы он захотел, но он сразу обозначил свое мнение – поиграть со мной ему было бы, безусловно интересно, но хоккей – игра жестокая и жесткая, а он совсем не хочет, чтобы кто-нибудь сделал мне больно. Алекс воспринимает меня как нечто хрупкое и слабое – много слабее, чем я есть на самом деле, но от него приятно принимать вызванную этим фактом нежность и заботу, хотя иногда приходится напоминать, что я вовсе не хрустальный.

Всего неделя прошла, а как будто маленькая жизнь. И в голове не укладывается, что всего лишь за семь дней человек стал мне родным, стал неотъемлемой частью моей жизни, занял все свободное место в сердце, стал магнитом для моих глаз. Все мысли в моей голове как у влюбленной девчонки, я осознаю, что веду себя глупо, но ничего не могу с собой поделать, хочется улыбаться, петь, а ещё – рисовать. Рисовать я любил с детства, но мама посчитала, что это недостойное занятие, поэтому, отчасти и отдала меня в спорт, который занял главное место в жизни, так что ни на что иное времени не оставалось, а в свободное время ничего не хотелось, но сейчас, рядом с Сашей, я вновь взялся за карандаш и все мои рисунки были о нем, для него. Я любовно вычерчивал скулы, выводил плавную линию рта… старался воспроизвести на рисунке все то, что я так люблю в этом сильном, удивительно терпеливом и нежном мужчине.

Но я понимаю, что жить одним им – неправильно, поэтому послушно собираю сумку и иду в дом спорта. В раздевалке я предсказуемо встречаюсь с Заречным и Сильевым.

- Ой, какие люди! – тянет Заречный, ухмыляясь. – Светится, как елка новогодняя. Что, Тимочка, у кого-то был секс?

- Ага, - улыбнулся я. – И тебе советую. Глядишь, вместе со спермой дерьмо из характера выйдет.

Слава ошарашено на меня уставился, а Сильев не смог сдержать смеха. Раньше бы я промолчал, но теперь молчать не хотелось, тем более, что у Сашиных друзей я прошел целую школу сарказма. Кот мне даже целую тетрадь с ругательствами выдал – нельзя же, говорит, таким одуванчиком быть, иногда надо и ругнуться уметь. А я ему в ответ такую нецензурную тираду выдал, что он без вопросов тетрадь забрал, а потом вернул с просьбой дополнить. Это очень обманчивое мнение, что люди спорта сплошная интеллигенция – если б портовый грузчик на тренировку заглянул, особенно в преддверии соревнования, у него бы уши в трубочку завернулись.

Заречный так и не нашел, что мне сказать, поэтому на лед я вышел, чувствуя себя победителем. Вышел на лед и почувствовал – соскучился-таки, не хватало этого. Откатал свою старую программу и понял, хочется нового, чего-то страстного и чтобы музыка как дополнение движениям, как часть рассказа.

- Приятно смотреть на тебя, сияешь. И впрямь что ли, нашел кого? – улыбнулся проницательно тренер. Вадим Георгиевич всегда ко мне относился хорошо, почти как к сыну, и врать я ему никогда не умел, да и не было в этом смысла.

- Да.

- О, и кто этот человек?

- Мужчина, - кратко ответил я.

- Понял, вопросов больше не задаю, - рассмеялся Вадим Георгиевич. – Хотя руку я бы ему пожал. Давно я тебя таким не видел: не идешь – летишь, глаза сияют. Даже по манере на льду видно… давай-ка, старую произвольную откатай пару раз и над новой подумаем.

***

- Соскучился по тебе, будто целую неделю не видел, - Алекс провел ладонями по моему лицу, лаская. – И как я раньше без тебя жил?

- Плохо, - улыбнулся я.

- Точно. А с тобой – хорошо. Не передать словами, как.