Тепло родного очага

— Дорогу глубоко занесло: перед этим гуляла метель. А тут ударил страшный мороз. Что-то около сорока градусов. Наши бойцы выходили из боя через лес, прямиком, и здесь их накрыло. Лес разнесло в щепы, и в этом лесу раненые и просто обессиленные люди здесь и там пристраивались передохнуть, где на пенек, где на сваленную сосну, где под деревом… Некоторые так забывались, что засыпали, а мороз их леденил. Я сначала ничего не понял. Меня самого тянуло присесть где-нибудь и чуть поотдышаться. Но я видел, что по лесу ходят бойцы и то одного, то другого трогают за плечи, за голову, за спину и люди падают от таких прикосновений, как деревянные…

Павел Гаврилович замолчал надолго. И вдруг коротко добавил, добавил уже спокойно:

— Зинаида Мартыновна быстро поправилась, хотя я понял, что, если бы меня не вызвали к ней, всякое могло бы случиться. С ней я пробыл всего минут тридцать — сорок. И той же дорогой пошел назад…

Тогда же я задал Бондарю еще один вопрос, опять я хотел свести разговор на другую тему, попроще:

— Как вы думаете, Павел Гаврилович, что такое любовь?

Не задумываясь он ответил:

— Любовь — это прежде всего внимательность, бережливость к тому, кого вы любите. Все остальное — лицемерие.

Семейная тропа

Не так уж мало повидал я хозяйств на деревне по стране, больших и маленьких, бедных и богатых, показательных и непоказательных, слаженных и разболтанных. Но нигде я не встречал того, что полтора года назад увидел за поселком Юкнайчай, на самом западе Литвы, в Шилутском районе, под Клайпедой. Там, среди песчаных взгорков, поросших сосняком, послевоенным, не таким уж рослым, я увидел нечто необычайное.

Здесь шло какое-то странное строительство. Человек десять парнишек собирали возле опушки на вспаханном поле мелкие и крупные валуны и складывали их в кучи. Они же собирали и всякий мусор строительный, которого было, кстати, не так уж много. Другая группа ребят, человек пять, возилась внутри замысловатого лабиринта из столбиков и полубревенчатых полуперекрытий-полуизгородей. Левее тоже какой-то полугородок-полулабиринт из вбитых в землю бревен, хорошо ошкуренных и обтесанных аккуратно, возводили трое пожилых людей. И еще группа из двух взрослых и троих подростков пристроилась на бревнах. Они что-то разглядывали на разостланном у рослого парня по коленам листе бумаги. Это было забавно. И я приблизился к этой группе молодых людей и подростков, оживленно чем-то занятых здесь, среди песчаных взгорков, поросших сосною и вереском. Двоих из них я уже знал и кое о чем с ними беседовал.

Высокий, с чуть кавалерийской походкой стройный блондин — Гинтарас. Этому парню перевалило за двадцать. Он профессиональный баскетболист. И вообще человек спортивного склада. Несколько лет назад, прослышав, что в Юкнайчае заведует великолепно отлаженным современным хозяйством молодой директор, в прошлом очень деловой секретарь райкома комсомола Зигмантас Докшас, Гинтарас пришел и обратился к нему. А обратился он с не совсем ординарной просьбой: Гинтарас пояснил, что он хочет стать художником, но на свои средства на время учебы ему трудно рассчитывать. Не направит ли Зигмантас его как совхозного стипендиата в Клайпедский художественный институт, а Гинтарас будет рад по окончании обучения в специальности дизайнера все свое умение и свой талант отдать совхозу. Докшас, человек с огромным опытом руководящей и организаторской работы, привык быстро и точно оценивать людей, и еще он привык доверять. Гинтарас окончил институт, два года работает в совхозе художником, работы у него много — от обычных оформительских дел до эскизов к визитным и поздравительным открыткам и рабочей одежды для тружеников хозяйства. Идя сюда, в соснячок, я как раз проходил мимо небольшой строительной площадки, на которую уже завозят камень и кирпич: площадка отведена для дома Гинтараса, который он сам себе спроектировал и уже начинает строить. Обзавестись семьей, в такой обстановке, конечно же, не составляет труда, жена у художника медичка, сейчас она возится с младенцем, которому три месяца.

Вот этот Гинтарас разбирает здесь, в холмистом лесу, чертеж вместе с совхозным архитектором Эдмундом Вичюсом. Вичюс давно работает в Юкнайчае, он известен и по республике. У Вичюса тоже семья и тоже свой, по своему проекту подправленный дом. Вичюс проектирует жилые и общественные постройки для хозяйства.