Тепло. Теплее. Горячо (СИ)

Совершив молниеносное движение, он выпрыгнул на холодный пол, по которому стекали струи воды обратно в бассейн. Гермиона открыла глаза и утонула в электрических волнах желания, исходивших от его восхитительного тела.

Грубо запустив руку в её локоны, он содрал с головы любимой резинку, попутно выдрав, кажется, клок волос. Несчастное изделие полетело в неизвестном направлении под глухое рычание слизеринца.

— Ненавижу. Твои. Резинки.

Сбитое дыхание едва позволяло внятно говорить. Он утопил свои пальцы в ней, от чего гриффиндорка вздрогнула и застонала.

— Люблю. Твои. Волосы.

Грубо двигая рукой и массируя большим пальцем пульсирующую точку внизу живота, он укусил её за плечо.

— Люблю. Тебя.

Страсть выплескивалась из него, выскакивала как дикий зверь из чащи, цепляясь горячими зубами, и невозможно было больше терпеть. Он поцеловал её так сильно, так глубоко, что казалось искры полетели от них во все стороны, что сердце разорвалось, а мыслей не стало. Тёмная страсть одержала победу.

— Я усвоил твой урок, Грейнджер, — прохрипел Драко. — Я принял твоё наказание. Но готова ли ты сама к нему? — он спустился губами к вздымающейся груди и жадно облизал. — Готова сама отказаться?

— Нет, — простонала она в его шею.

Теперь они целовались ещё яростнее, сокрушительно, изнемогая от желания заполучить как можно больше друг друга — как можно больше и как можно скорее! Драко на миг подумал, что если он не возьмёт её прямо сейчас, в это самое мгновение, то он просто погибнет. Сгорит заживо. Ведь от желания во всём теле было так горячо, что, кажется, от него уже начинал исходить пар. Или дым. Или всё вместе.

Он резко встал с колен, поднимая свою ведьму следом, крепко держа её за ягодицы. Гермиона обхватила его спину ногами и, держась одной рукой, начала яростно скидывать с себя пиджак. Гартеры впивались в бедра, а ремни на талии терлись о его каменный торс, возбуждая ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда.

Скинув стопку полотенец с высокой тумбы, он пристроил Грейнджер сверху и вошёл в неё резко, без предупреждения, застонав от яростного удовлетворения. Наконец-то!

Он начал яростно вдалбливаться в неё, кусая любимую шею, сжимая любимые бедра, любя её всю, без остатка. Прямо здесь и прямо сейчас. Словно в последний раз.

Он не знал, делает ли он ей больно или нет, и это не имело никакого значения. Она никогда не боялась его бешеного, яростного вожделения. Рядом с ним она вообще ничего не боялась. А он лишь усиливал толчки, заглушая её стоны влажными шлепками разгоряченных тел. Его накрывало ни с чем несравнимое чувство победы, от одного лишь осознания, что он обладает ею.

— Да, да-а, да-а-а! — он готов был сорваться в бездну. Главное, чтобы вместе. А остальное не важно.

Гермиона то ли вскрикнула, то ли всхлипнула, стиснула его изо всех сил — находясь на краю, и закричала. Так, как не кричала ещё никогда в жизни от наслаждения. Драко последовал вслед за ней, не имея больше сил сдерживаться, и обессиленно навалился сверху.

Было просто блядски хорошо. Невыносимо хорошо. Кажется, что он почти что умер, потому что в жизни так хорошо просто не бывает. Почти что, но не до конца, потому как девушка под ним зашевелилась, нашла его лицо своими горячими ладошками и развернула к себе.

— Я тебя так люблю, — пожаловалась она. — Но ты невозможный мерзавец.

— Согласен, — засмеялся он ей в губы.

***

Кажется, они провалялись в горячей воде несколько часов, потеряв счёт времени за разговорами, периодически сменяющимися на страстные любовные утехи.

Гермиона сидела на коленях Драко, откинув голову на его плечо. Даже разговаривать уже не было сил. Малфой расчесывал мокрые волосы гриффиндорки пальцами, распутывая хитрые узелки кудряшек.

— Мы пропустили ужин.

— Угу… — сонно промурлыкала Грейнджер.

— Отбой, кажется, тоже уже давно наступил.

— Ну, ты же главный староста, — хихикнула шатенка, поворачиваясь в его объятиях. — Что-нибудь придумаешь.

— Ладно, — задумчиво произнёс парень, откинув волосы любимой назад. — Но у меня условие.

— Какое?

— Даже не условие… Предупреждение.

— Я заинтригована.

— Ещё раз завяжешь свои волосы, я тебя заколдую.

— Ты уже меня заколдовал, Драко. — Она потянулась к его губам. — И это необратимо.

Драко смотрел в любимые шоколадные глаза, и понял, что в этот самый момент, здесь и сейчас, он любил её так, что просто не знал, что с этим делать. Ну, просто понятия не имел куда ему поместить любовь, которая решительно не умещалась у него внутри.