Тепло твоих рук

Джон Д. Макдональд

Тепло твоих рук

Пролог

Отрывок из хранящегося в досье полиции города Брука заявления по поводу смерти Милред Хейнемэн, продиктованного и подписанного Хансом Деттерманном, известным также как Краут Деттерманн:

«Можно сказать, что единственное, чего она хотела, это чтобы Макейрэн ее заметил, и она уже была сильно навеселе, когда увидела нас в задней комнате «Холидей лаундж», где мы по мелочи перекидывались вчетвером в карты, коротая время. Она обозвала его всеми возможными ругательствами, он ответил ей еще более грязными, она разревелась и вышла, но вскоре вернулась из бара назад, держа в руке бокал с какой-то выпивкой. Она встала у него за спиной, наблюдая, какие выходят карты, и ни с того ни с сего вылила спиртное ему на голову. Он отмахнулся от нее, а она, стараясь увернуться, упала на пол, поскольку плохо держалась на ногах, но села и стала над ним смеяться. Макейрэн вышел за полотенцем и, вернувшись, стал вытирать голову и лицо, а она в это время уже поднялась на ноги, попытавшись представить все это как шутку. Из бара доносилась музыка, и она стала слегка пританцовывать перед ним, напевая что-то вроде «помнишь меня? я твоя девушка. Потанцуй со своей девушкой. Обними свою девушку, пожалуйста, ну пожалуйста, милый». Он, даже не взглянув на нее, оттолкнул ее и уселся продолжать игру. Она совсем побелела с лица, тяжело задышала и с воплем набросилась на него сзади, впиваясь ногтями ему в лицо. Вот тогда он и вскочил на ноги, а она попыталась убежать, но он схватил ее, прижал к стене рядом с дверью и начал избивать. Очень быстро нам стало ясно, что его надо остановить, мы его и остановили. Она сползла вниз по стене и села, согнувшись пополам. Он вернулся к столу, и я помню, была его очередь сдавать. Примерно после трех или четырех ходов она очень медленно поднялась. Взялась за косяк двери. На нас не глядела, но я видел ее перекошенное лицо. А потом вышла. Думаю, было без четверти час дня. Больше я ее не видел. Это была действительно очень приятная девушка, но, похоже, Макейрэн от нее устал, особенно, когда она за ним стала бегать после того, как он с ней порвал».

1

Когда вам нужно посчитать оставшееся время большими отрезками, считайте в годах; целые недели могут пронестись, когда о них не думаешь. Но вот срок близится, и кажется, что время идет быстрее. Свелось к месяцам, затем неделям, и вот уже наступил момент, когда мне надо было отправляться в Харперсберг в тюрьму строгого режима, чтобы забрать оттуда сводного брата моей жены и привезти его домой.

По мере того, как подходил срок, я видел, что Мег все сильнее и сильнее напрягалась. Она смотрела на меня невидящим взглядом, когда я к ней обращался, и мне приходилось повторять одно и то же по нескольку раз. С детьми она была суха, говорила резко и раздраженно.

— Пять лет из самого замечательного периода жизни, — проронила она. — От двадцати пяти до тридцати, и все эти годы коту под хвост.

— Лет могло быть и больше, — ответил я.

— Интересно, дорогой, каков он сейчас? Как станет себя вести?

— Эти пять лет ты виделась с ним каждый месяц, Мег. Тебе лучше знать.

Она отвернулась.

— Мы обращались по телефону. В основном говорила я. Он слушал и иногда улыбался. Не знаю, каким он придет. Я… я боюсь того, каким он мог стать.

Я ответил, что он будет в порядке, но сам не верил в это. Первый раз я поехал вместе с ней навестить его. Он мне сказал, чтобы я больше не появлялся. И он говорил на полном серьезе. После этого, когда у меня была возможность, я отвозил ее туда на машине и оставался ждать в автомобиле напротив высокой стены, лелея тайную надежду, что Дуайта Макейрэн никогда не выпустят на волю. Она всегда появлялась измочаленная, еле передвигая ноги, с каким-то опустошенным лицом, и лишь к середине восьмидесятимильного пути домой начинала приходить в себя.

— Мне бы надо поехать за ним вместе с тобой, — сказала мне Мег.

— Он же ясно дал понять в своем письме. Если мы хотим, чтобы у него все заладилось с самого начала, лучше делать так, как он хочет, дорогая. Может… может, он попросту не хочет тебя вновь видеть подле этих стен.

— Может, и так, — голос выдавал ее колебания, да и глаза тоже.

До того, как он сам не сказал мне, я тоже не понимал, чем вызвана его просьба. С людьми, подобными Дуайту Макейрэну, мало толку гадать, почему они делают то или это. Других мы судим по собственным меркам. Если же кто-то не укладывается ни в чьи представления, то гадать, что он предпримет, все равно что гадать, на какой высоте птицы будут летать во вторник.

В участке уже знали, что я собираюсь его привезти. В таких местах сплетен больше, чем в клубе игроков в бридж. Они даже разнюхали, что Мег со мной не едет. Не так уж часто бывает, чтобы полицейскому приходилось отправляться за собственным шурином в тюрьму. Мне пришлось бы вовсе скверно, если бы не лейтенантский чин, который заставлял держаться на расстоянии большинство парней в участке.