Теплый берег

Я ведь еще партизана Бутенко А. Н. не нашел. И сейчас от лебедя Зины тоже нехорошо уезжать. Она только начала приручаться и добреть стала, к людям подплывает, а раньше она только издали клювом сердито щелкала.

— Ну ладно, — утешил он маму Алю. — Как позовешь меня, так сразу и приеду. Ты только позови.

Весь следующий день они убирали квартиру, складывали вещи — какие взять с собой, какие оставить. Мама Аля теперь уезжала надолго, до осени.

— Да, — вспомнила она, — ты слови мне эту рыжую кошку. Я обещала привезти, мыши в складе завелись.

Вассе их новая квартира понравилась. Обернув себя хвостом, она сидела на подоконнике, точь-в-точь как прежде глиняная кошка.

Когда Лесь проводил маму Алю на автобус и помог ей втащить баул, и корзинку с рыжей Вассой, и еще две авоськи, уже наступали сумерки второго дня.

Автобус, чисто вымытый под шлангом, пахнущий только что заправленным бензином, свернул с площади на мост. Мама Аля помахала Лесю на прощание, и ему на миг стало так грустно, как будто она уезжала не за пятьдесят километров, а на другую планету.

Всем людям бывает грустно провожать и оставаться.

Но через минуту грусть прошла. Ждали важные дела. Лесь отправился на улицу Папанина в дом № 11.

В нижнем окне было темно и все так же была задернута белая занавеска, но замка на двери не было. И наверху, на галерейке, сквозь густую листву винограда уютно и гостеприимно светилась лампа. Лесь подергал проволочное кольцо, под которым было написано: «Звонок». В доме раздался звон подвесного колокольчика.

— Иду, иду! — крикнули сверху, с галерейки, тонким женским голосом.

Наверно, жена товарища Бутенко А. Н. Слышно было, как в доме кто-то крепкими шагами спустился по деревянной лестнице, наверно, сам товарищ Бутенко А. Н.

Звякнула задвижка, дверь распахнулась. В дверях стояла раскрасневшаяся, любезно улыбающаяся тетка Гриппа. Волосы ее были взбиты в высокую прическу, отчего мужской нос тетки Гриппы стал еще больше, а сама она выше, намного выше статуи Свободы в Америке. Одной рукой тетка Гриппа еще держалась за дверь, другой поправляла кружевной воротничок на шелковой блузке.

Орден! На тетке Гриппе алел боевой орден Красной Звезды!

Лесь, обомлев, только и лупил глаза на этот орден и на новую, непохожую на себя тетку Гриппу. И она тоже, увидав его, окаменела и стояла с забытой улыбкой на лице.

Потом спросила срывающимся басом, с необъяснимым волнением:

— Не сможет? Он тебя прислал сказать?

— Никто не присылал, — ответил Лесь, все еще не в, силах прийти в себя от изумления. — Я сам пришел.

Она не поверила ему. Оглядела улицу. Никого не было.

— Зачем пожаловал? — уже почти став сама собой, спросила тетка Гриппа. — Адрес где взял?

— В справочном бюро, за две копейки, — ответил Лесь.

Она окончательно пришла в себя:

— За каким лешим я тебе понадобилась? Да еще две копейки заплатил. Ладно, пришел, так входи.

Она пропустила его в прихожую с покосившейся притолокой, он поднялся вслед за ней по скрипучей лестнице с деревянными перилами. В галерейке, оплетенной виноградом, уютно горела над столом лампа. На столе посвистывал пузатенький самовар, стояли два стакана в подстаканниках, две тарелки, и, нежась под кольцами лука, лежала селедка. В галерейку вела еще одна дверь, закрытая.

Чай из самовара он еще никогда не пил. Интересно, его разжигают щепками или он электрический? Если электрический, у него где-нибудь две дырочки, как в штепселе.

— Ты что шею штопором свернул? Отвалится голова.

— Я только посмотреть — электрический или нет?

— Углем развожу. За этим и пришел?

Лесь смутился:

— Не-а. Я не к вам. Я к товарищу Бутенко.

Тетка Гриппа неожиданно игриво повела бровью:

— А зачем он тебе понадобился?

Слишком любопытная. Теряй тут с ней время, а товарищ Бутенко сидит себе, верно, в той комнате. Что ж теперь, все два раза рассказывать: сперва ей, потом ему? Лесь, сделал шаг вбок, обходя тетку Гриппу и прокладывая себе путь к закрытой двери.

— Я и есть Бутенко! — Тетка Гриппа загородила ему дорогу. — Говори скорей, чего надо! — Она выдвинула стул и села. — А то некогда мне, гостя жду. Дорогой человек придет, больше четверти века не видались. И он не знал, что я жива, и я его потеряла…

«Берегись, — сказал себе Лесь, — сейчас начнет все подробности про гостя рассказывать, тогда не прервешь. Все старухи ужасно долго рассказывают. Она хотя еще не старуха, но почти что. Вредная все-таки: почему она меня к своему мужу не пускает? Зубы заговаривает».

Он поглядел на дверь за ее спиной и сказал очень громким голосом, чтоб в той комнате услышали:

— Мне нужно по срочному делу Бутенко А. Ны., бывшего партизана.

— О господи, — отмахнулась тетка Гриппа. — Какие опять сведения собираете? Даже вечером от вас покоя нет. — Тут она увидала, что Лесь, обойдя ее, дергает закрытую дверь. — Куда ты? — прикрикнула она. — Там чулан!

— А где ж товарищ Бутенко? — отчаявшись, крикнул Лесь.