Теплый берег

И тут все началось. Сразу. В одно мгновение. Потемнело. Рухнул дождь такой силы, что земля и небо ослепли. Лесь и Щен попятились и прижались к стеклянной двери. Под козырьком было сухо, но брызги отлетали с асфальта, через секунду они оба были мокры до макушек. Молнии с треском раскололи небо, и ветвистые трещины побежали по нему. Лесь ясно видел: под молниями заплясали горы, подбрасывая вверх скалистые горбы. Купаясь в потоках ливня, горы хохотали от удовольствия. Они, наверно, били себя каменными кулаками по мокрым бокам: ого-го-го-оо-о… ха-ха-ха-ха-а-а… Горы разыгрались и катали и перекатывали гром.

На почте дрожали стекла. Кто-то огромный топал сапожищами по крыше, и небо давало залпы из тысячи орудий. Тополь на улице весь кипел, выворачивая наизнанку листы, а висящие на домах глицинии метались. Казалось, все-все на суше рвется с якорей, чтобы тоже пуститься в веселую и страшную грозовую кутерьму.

— Мальчик с собакой, мальчик, — крикнул кто-то из дверей, — войди в помещение!

Они вошли мокрые, стали у низкого подоконника. Окно было во всю стену. Щен жался к ноге Леся. Они оба смотрели, как на асфальте прыгают пузыри.

На почте собралось много людей. Все пережидали грозу.

Она отбушевала сразу, как началась. И тогда все увидали море далеко внизу, между домов и острых пик кипарисов. Море шло на сушу. Мчались к берегу взбесившиеся волны, высунув пенные языки. Даже отсюда было видно, как нагоняют и накрывают друг друга, словно сцепившиеся в драке злобные псы.

И еще люди увидали: шли прямо по воде две огромные, серо-свинцовые воронки, выше самого высокого многоэтажного корабля. Остриями они упирались в море, а широкими сторонами — в тучи. Шли вдалеке, вдоль берега, скользя, как привидения.

— Смерчи, — тихо произнес кто-то.

Какое страшное слово «смерч», в нем словно прячется смерть.

— Если судно попадется на пути, завертят, поднимут и бросят, — сказал кто-то.

— А если к берегу повернут, тут они дел понаделают…

Лесь в ужасе слушал эти разговоры.

— Что это… что это… смерчи? — спросил он.

— Стихийное бедствие, — ответили ему. — Массы воды взвинчены завихрением воздуха на огромную высоту.

— Может, в море рассыплются, — неуверенно предположил кто-то.

А они всё шли один за одним вдоль горизонта, два гиганта под свинцовыми тучами, и мрачно поблескивали в свете зарниц. Ни одно суденышко не попалось им, а они, безмолвные, провожаемые тревожными взглядами людей на берегу, скрылись за дальним мысом.

Только тогда люди, толпившиеся у окна, вздохнули свободно и стали выходить на улицу.

— А куда они ушли? — спросил Лесь не у кого-нибудь, а у всех.

Но никто не ответил. Все уже занялись своими делами, застучал телеграфный аппарат, и голос телефонистки повторял как заведенный: «Москва, пройдите в шестую кабину. Турбаза, турбаза, почему не отвечаете?» И громко играло радио.

— Вторая кабина — Львов! — крикнула телефонистка.

И Лесю пришло в голову, что он может не писать, а позвонить в лагерь на Ладонь-гору и позвать маму Алю, и узнать про Димку, и почему Лев-Лев до сих пор не вернулся.

Он всунулся в окно «Телефонные переговоры» и сказал:

— Мне нужно позвонить на Ладонь-гору, — и выложил на стойку все свои монеты.

— Одну минуточку! — Перед ее ртом была укреплена трубка, как у летчика для переговоров с землей. Она надвинула наушники и стала быстро втыкать концы проводов в металлические гнезда. — Алло! Алло! Ладонь-гора! Отвечайте!

Интересно, в какую кабину его позовут?

Телефонистка сдвинула наушники с головы и сказала:

— Забирай свои деньги, мальчик. На линии обрыв. Зайди попоздней, может, починят.

Лесь со Щеном пошли к дверям.

В эту минуту радио перестало петь, и мужской голос в репродукторе четко произнес:

«Внимание, внимание! Передаем предписание исполкома городского Совета депутатов трудящихся. Ввиду неблагоприятной метеосводки, всем водителям транспорта — легкового и грузового, водного и наземного — предлагается неотлучно находиться по месту работы, машины держать в готовности. Внимание, повторяем…»

В очереди за марками и конвертами люди не слушали повторения. Сразу стали говорить всякие тревожные слова: ливни… дороги размыло… оползни… обвалы… штормы и самое страшное — смерчи.

Лесю стало нестерпимо страшно за маму Алю, за Димку и Льва-Льва, за всех хороших людей в той стороне, куда ушли смерчи. А может быть… Счастливая мысль: может, из-за плохой погоды Лев-Лев привез маму Алю и Димку домой?

Когда, запыхавшись, Лесь и Щен влетели на пятый этаж, возле двери на ступеньках сидел грустный Вяч.

— Я звонил-звонил в дверь. Куда ты делся?

Звонил. Никто не открыл. Значит, не приехали.

Лесь вставил ключ в замок, все трое ступили через порог, и невыключенное радио тихонечко, но ясно сказало:

«Сегодня в 13 часов 30 минут два смерча прошли в юго-восточном направлении, миновав курортные, рыбачьи и совхозные поселки, и рассыпались в нескольких километрах дальше на побережье».