Теплый берег

Конечно, это нарушение правил, тут вам не читальный зал, а торговая точка, и хуже всего для Льва-Льва — чувствовать себя неправым. Но что делать? Нужно же одиннадцатилетнему человеку читать! Дал бы читать всем детям, но тогда от книг останется труха, и торговый план он не выполнит! Поэтому он оставил один экземпляр, временно.

И вот, невзирая на вопли верного Санчо, Дон Кихот дает Росинанту шпоры и с поднятым копьем мчится по полю сразиться с великанами.

Милый Дон Кихот, отважный Дон Кихот, чудак Дон Кихот, остановись! Это ж ветряные мельницы! Чем они виноваты, что на свете есть зло? Они же крутят жернова и мелют муку для людей!

Лесь закусил губу. Удар. Треск. Копье — в щепки. Ветер повернул крыло, и оно, подхватив коня и всадника, сбросило их на землю. Верный Санчо усаживает полуживого рыцаря на коня.

… — Ваша милость, только сядьте прямо, а то вы все как будто съезжаете набок, верно, оттого, что ушиблись, когда падали.

— Твоя правда, — сказал Дон Кихот. — И если я не стону от боли, то единственно потому, что странствующим рыцарям стонать не положено…

— Не хочу-у…

Лесь отрывается от страницы. За окошком в платье полосатом, как шлагбаум, дама. И еще — едва видная над прилавком, подстриженная челка. Мальчишка. Это он: «Хочу-у, не хочу-у…»

— Могу предложить… — вежливо говорит Лев-Лев.

Ни за что не стал бы предлагать ему книги на выбор! Но у Льва-Льва такая работа, он предлагает книги всем, кто хочет читать, и тем, кто не хочет, тоже.

— Которая у мальчика, ту хочу-у…

У Леся дыхание перехватило. Эту?

Как же он забыл, что и за третьим «Дон Кихотом» наверняка придет покупатель? И вот он пришел. Маленький «канючка» с челкой.

— Хочу вот ту-у-у…

Еще минуту, мне только заглянуть, что будет дальше…

Лесь торопливо листает страницы.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть пока смотрит другие книги…

Вот: некий цирюльник, а проще сказать — брадобрей, а по-нашему — парикмахер едет под дождем на пегом осле. И чтоб не промокла его новая шляпа, он надел на голову блестящий таз, который употреблял для бритья и мытья.

…Дон Кихот с копьецом наперевес помчался ему навстречу во весь Росинантов дух:

— Обороняйся, презренная тварь, или же добровольно отдай то, что по праву должно принадлежать мне!

Цирюльник счел за благо сверзиться с осла и помчался быстрей лани. Таз остался на земле. Дон Кихот тотчас надел его на голову и стал поворачивать то в ту, то в другую сторону, но так и не обнаружив забрала, сказал:

— У язычника, по мерке которого выковали этот славный шлем, уж верно, была громадная голова.

Услышав, что таз для бритья именуется шлемом, Санчо не смог удержаться от улыбки…

— Знаешь, что мне пришло на ум, Санчо? Должно думать, что этот на славу сработанный чудодейственный шлем попал в руки человека, который не сумел оценить его по достоинству, и, видя, что шлем из чистого золота, он расплавил одну половину, дабы извлечь из этого прибыль, а из другой смастерил то, что напоминает тебе таз для бритья. Но кто-кто, а уж я-то знаю ему цену. В первом же селе, в котором есть кузнец, я его перекую, и тогда он не только не уступит шлему, сработанному и выкованному богом кузнечного ремесла для бога сражений, но еще и превзойдет его. А пока он мне и так пригодится, ибо все же это лучше, чем ничего…

— К сожалению… — произнес Санчо Панса…

Да нет, да нет же! Это не Санчо, это голос Льва-Льва!

— К сожалению, — говорит Лев-Лев, — такой книги больше нет. — Он косится в сторону Леся. — Возможно, завтра один экземпляр поступит в продажу. — Он надеется, что Лесь успеет ее прочитать. Он чувствует себя преступником, бедный Лев-Лев.

А дама визгливо кричит:

— Что значит «нет»? Вот она — есть! Не имеете права задерживать литературу! Получили — пускайте в продажу!

Брови у Льва-Льва страдальчески цепляются друг за друга. Он считает делом чести снабжать покупателей самыми свежими газетами и книгами. Лесь тихо отодвигает от себя «Дон Кихота». Но Лев-Лев кладет на переплет руку в кожаной перчатке.

— Будем считать, что она продана! — и вынимает из кармана и опускает в кассу рубль и берет четыре копейки сдачи.

Носик у шлагбаума загорается, как раскаленный уголь.

— Я напишу жалобу!

Лев-Лев разводит руками. Пишите, пожалуйста. Так у меня будет одной неприятностью больше.

Они уходят. Наверно, писать жалобу. Значит, Лев-Лев не получит премии. На нее он собирался купить тома энциклопедии. Хотя Анна Петровна говорит, что лучше бы — пальто.

Почему Жора Король хохочет? Испускает стоны и всхлипы:

— Много… уважаемый… Лев-Лев. Сразу бы сказали ей, что книга продана!

— Я же купил ее несколько позднее, — объясняет Лев-Лев.

Жора покатывается от хохота:

— Но… неужели… вы не могли ей соврать? Для общего блага…

— Соврать?! — На лице Льва-Льва изумление и гнев. — Унижаться до вранья?! Вы же взрослый человек, что вы говорите, Жора?!

— Так ведь это пустяк, — растерявшись, сказал Жора.

— Ложь — пустяк?! — Лев-Лев рассматривал Жору сквозь очки, словно перед ним был ихтиозавр.

Жора не выдержал.

— Знаете что? — сказал он. — С вами спорить — надо, как говорится, сперва каши поесть! — и зажал гвозди в зубах.