Теплый год ледникового периода

Анархию бы ввести, но где найти такое самосознание? Чтобы не воровали, не задыхались в роскоши, чтобы инженер уважал рабочего, а рабочий не старался подгадить инженеру. Чтобы каждый стремился помочь ближнему, а не утопить в дерьме…

Нет, тяжёлое, непосильное дело фантазировать на эти темы. Лучше уж тихо и приятно тревожиться, ощущая некое предвестие революции, чем угадывать, что там будет после неё… И я, более-менее известный писатель, вздохнув, оставляю попытки написать предложенный текст, за который получил бы десять тысяч рублей, и принимаюсь за повесть о сегодняшней, путинской, действительности. Её я хоть фрагментарно, но вижу… Через полгода закончу, отнесу в журнал, ещё через несколько месяцев её напечатают и заплатят мне тысяч пять. Что ж, тоже деньги.

Февраль 2012 г.

Муза публицистики и демон колумнизма

Поговорить о прозаиках, поэтах, критиках, пишущих в том числе и публицистические тексты, хотелось давно. Правда, поводов для этого почти не было. Точнее, возникали локальные поводы: в 2008-м году вышла книга Сергея Шаргунова «Битва за воздух свободы», в 2009-м – книга Захара Прилепина «Terra Tartarara», в начале 2011-го – Льва Пирогова «Хочу быть бедным», на которые я отзывался тоже локально – рецензиями. Во второй половине ушедшего года поводов стало больше, и они в итоге слились в некую тенденцию, да и события декабря – января заставили задуматься не о выборах, легитимности и прочих политических вещах, а о публицистике и её роли в жизни общества.

Несмотря на то, что сам я часто пишу нечто вроде критических статей и рецензий, а иногда и публицистические вещи, отношусь к этому занятию с опаской. Всё-таки разные участки мозга (да и сердца) включаются, когда пытаешься писать прозу и нечто иное. Беда, когда включаются не те участки, и проза становится публицистикой, а публицистика напоминает прозу. Да и нужно ли писателю вообще обращаться к орудию публицистики, если он способен (по крайней мере, уверен, что способен, поэтому и считает себя писателем) сказать о волнующих его проблемах в прозе, или в поэзии, или пьесу написать. Ведь эти жанры литературы изначально сильнее статьи.

В своё время меня напугала мысль Сергея Шаргунова из «введения» (термин автора) к книге «Битва за воздух свободы»: «Сначала я хотел написать роман про всё это (своё участие в политической жизни – Р.С), художественную вещь, акварельный пейзаж. Даже написал, представьте. Но пока раздумал издавать. Остановимся на публицистике. Хлёсткие мазки маслом».

«Вот как, – помню, изумился я, – проза для него, значит – акварельный пейзаж, а публицистика – хлёсткие мазки маслом! Ведь на самом-то деле наоборот! По большому счёту».

Прошло несколько лет, и вот читаю в предисловии к книге публицистики Захара Прилепина «К нам едет Пересвет»: «Есть вещи, которые никогда не напишешь в прозе – они выламываются из текста. Когда о прозе говорят: «слишком публицистично» – это всегда минус. Что вовсе не отменяет ценность самой публицистики».

Вот такие две мысли уважаемых мною прозаиков. И в литературе они двигаются хоть и невдалеке друг от друга, но разными дорогами. Сергей Шаргунов стирает (по крайней мере, пока, и довольно уже давно) границу между публицистикой и прозой (недаром его художественную «Книгу без фотографий» газета «НГ Exlibris» назвала в числе лучших пятидесяти в разделе «Non fiction»), а Захар Прилепин всё отчётливей уходит в прозе от злободневного, вспоминая то детство, то юность, конструируя полуфантастические страхи, погружаясь то в Африку, то в средние века, а о сегодняшнем предпочитая говорить языком публицистики…

И – для продолжения разговора – дальше цитата из прилепинского предисловия: «Только дураки пишут исключительно в расчёте на вечность и не размениваясь по мелочам. В этой книжке я, напротив, старательно размениваюсь по мелочам, и хорошо, что так, и правильно».

Не могу судить про «дураков». Было немало великих писателей, которые писали исключительно в расчёте на вечность, но большинство тех, кто считал своим главным делом высокую литературу (хоть, случалось, они от неё отрекались и проклинали), действительно отрывались от романа или поэмы и писали статью. Зачем?

Наверное, затем, чтобы напрямую влиять на человека. В художественном произведении реальность даже против воли автора показывается под разными углами зрения, повсюду противоречия, внутренний спор, голос повествователя сбивается, и в итоге зачастую произведение приобретает совершенно противоположный смысл, чем тот, какого хотел добиться автор. В публицистической статье иначе – прямое действие, точность формулировок.

Хотя с публицистикой художников не всегда так. То есть, в одной статье может быть один смысл, а в следующей – противоположный.

В середине прошлого года в издательстве «Лимбус Пресс» вышла книга Германа Садулаева «Марш, марш правой!

Нация. Родина. Социализм». Книга публицистики, как сказано в аннотации.